Была Белгородская черта, которую начали строить в 1635г и закончили в 1658г. Черта состояла из городов-крепостей с крупными русскими гарнизонами и разнообразных деревянных и земляных укреплений между ними. Использовались и естественные препятствия для татарской конницы: реки леса болота. Города крепости: Воронеж, Ольшанск, Острогожск, Коротояк, Урыв, Костёнск и Орлов. Среди населения преобладали: дети боярские, стрельцы, казаки, пушкари солдаты, драгуны, станичные ездоки. Вокруг городов-крепостей появлялись поселения стрелецкие, солдатские, ездовые и т.д. Как правило жили осёдло и имели наделы земли. Т.е вокруг городов-крепостей и по участкам не имеющим естественных препятствий имеет смысл искать.
Да многие села и сегодня имеют названия: Солдатское, Пушкарское, Ездовое и т.д. Есть и которые бесследно исчезли (но не для нас:-X).
ЗАСЕКИ...
Вот что писал в XVII веке французский дипломат Гильом Боплан о набегах кочевников на Русь. «Приблизившись к неприятельским пределам на расстояние трех или четырех миль, они делают остановку на два или три дня, в нарочно избранной, по их мнению, достаточно закрытой местности. Тогда они решают дать передышку и отдых своей армии, которая располагается таким образом. Они делят ее на три отряда, из которых образуется… центр, правый и левый фланги. В таком порядке вступают они внутрь страны… Каждое крыло, заключающее от 8 до 10 тысяч человек, в свою очередь разделяется на 10 или 12 отрядов, и каждый может заключать от 500 до 600 татар, которые разбегаются в разные стороны, нападают на деревни, окружая их и устанавливая вокруг по четыре сторожевых поста, поддерживающих большие огни по ночам, боясь, чтобы никто из крестьян не ушел от них, затем грабят, жгут, убивают всех, которые оказывают им сопротивление, берут и уводят в плен тех, которые им сдаются, не только мужчин, женщин и грудных детей, но также скот, лошадей, быков, коров, баранов, коз и пр. Эти крылья возвращаются с добычей к главному корпусу войска… От последнего в то же самое время отделяются два другие крыла, числом равные первым; одно из них идет направо, другое— налево; они производят такой же грабеж… Наконец, исколесив и ограбив страну и окончив свои набеги, они возвращаются в пустынные степи… и, чувствуя себя в безопасности, делают большой роздых… В течение этого роздыха, который продолжается одну неделю, они собирают вместе всю свою добычу, которая состоит из рабов и скота, и разделяют ее между собой. Самое бесчеловечное сердце тронулось бы при виде, как разлучаются муж со своей женой, мать с дочерью, без всякой надежды увидеться когда-нибудь, отправляясь в жалкую неволю к язычникам-мусульманам, которые наносят им бесчисленные оскорбления. Грубость их позволяет им совершать множество самых гнусных поступков, как, например, насиловать девушек и женщин в присутствии их отцов и мужей… Наконец, у самых бесчувственных людей дрогнуло бы сердце, слушая песни и крики победителей среди плача и стона этих несчастных русских, которые плачут с воплями и причитаниями…»
Никому нынче не известно, сколько пленников, наших с вами предков, прошло под бичами по Муравскому шляху. Но известно, что персидский шах Аббас I, принимая послов из Московии, удивлялся, что в Русском государстве еще осталось какое-то население.
Дикое, страшное и темное было время. Именно поэтому, пытаясь защититься от набегов бусурман, русские люди еще во времена Ивана Калиты рубили лесные завалы — засеки. В царствования же Василия III Ивановича и Ивана IV Грозного, в период с 1521 по 1566 год, государство осуществило грандиозное по масштабам того времени военно-инженерное сооружение — Большую Засечную черту, то есть выдвинутую в Дикое поле «непролазную стену». Центром новой оборонительной полосы должна была стать Тула — вот одна из главных причин, по которой в нашем городе был возведен кремль.
Для создания гигантского сооружения, протянувшегося от Мещерских до Брянских лесов на расстояние пятисот верст, потребовалось огромное число рабочих рук. Москва же присылала на стройку только опытных градодельцев. Основная масса рабочей силы черпалась из местного населения. Но у вас может возникнуть закономерный вопрос: о каком «местном населении» может идти речь, если эти уезды никак не охранялись государством от ордынского произвола? Вот здесь-то и крылся удивительный парадокс. Часть московского, владимирского, тверского и прочего люда, не желавшая попадать во всё усиливающееся крепостное рабство, убегала в пограничные земли, что называется, из огня да в полымя, избегая рабства барского, попадала в рабство татарское. Руками этих беглых крестьян возводились засечные укрепления. Но как только строительство оборонительной линии заканчивалось, земли к северу от нее включались в состав государства и в них вводились общегосударственные порядки, в том числе, конечно, и крепостничество. Люди снова снимались с обжитых мест и уходили дальше в Дикое поле, Засечная черта нагоняла беглецов, и государство вновь пыталось наложить на них крепостнические путы.
В устройстве Засечной черты сказались присущие нашему народу сноровка, умение простейшими средствами достигать наибольших результатов, оригинальность технических приемов, неприязнь к шаблону, стремление найти для выполнения каждой конкретной задачи новое решение. При устройстве завалов деревья не валили напрочь, а только подрубали, засекали на высоте человеческого роста и валили так, чтобы они падали навстречу друг дружке или крест-накрест. Ширина завалов доходила до нескольких сот метров. При этом в состав засеки обязательно входили естественные преграды: болота, реки, озера, овраги, непролазные чащобы, а там, где это было необходимо, рыли рвы, насыпали земляные валы, устраивали ямы-ловушки и иные воинские хитрости. В тех немногих местах, где Засечную черту пересекали дороги, из векового дубового леса рубили остроги, иной раз на несколько башен. Перед острогами вбивали в землю ряды заостренных бревен — частоколов, а еще дальше поле буквально засевали «чесно-ками», маленькими коваными четырехконечными ершами. Конструкция их была такова, что как бы они не упали на землю, одним концом (острейшим, надо сказать!) обязательно смотрели вверх. Густо рассыпанные «чесноки» препятствовали продвижению вражеской конницы. Это было своеобразное древнее минное поле.
Таким образом, и общее стратегическое решение по возведению Большой засечной черты, и детальное ее обустройство были направлены на то, чтобы всеми возможными способами воспрепятствовать продвижению вражеской конницы, главной и единственной силы ордынцев и крымчаков.
Засечная черта растянулась на 500 верст. По территории нынешней Тульской губернии общая длина засек насчитывала примерно двести верст. Оно и понятно — ведь именно через наши земли проходил Муравский шлях. Тульская черта начиналась Каширской засекой у Серебряных прудов, у Оленьковских ворот близ деревеньки Олень-ково, что возле Мордвеса Веневского района. Далее Каширская засека соединялась с Веневской, оберегавшей границу со стороны Рязани. В Веневском районе остатки укреплении до последнего времени сохранились у селении Звойка, Свиридове и Грабороново. И сейчас еще отчетливо видны следы рва и вала на месте острога у деревни Мах-ринка.
Следующее звено — Щегловская засека. Глубокий ров и засечный вал проходили недалеко от того места, где сейчас расположен завод «Штамп». Примерно там же находились и Щегловские ворота. С Тулой эта засека была связана земляным валом, начинавшимся у Демидовской плотины.
От стен тульского деревянного острога уходил на юго-запад вал-завитай, у деревеньки Балово к нему примыкала Малиновская засека. В тех местах рос тогда дремучий, непроходимый лес, а Малиновская засека тянулась по его северной опушке и уходила к верховьям реки Воронки. А дальше она упиралась в Малиновые ворота (возле Ясной Поляны) и доходила потом до самых Одоевских и Белев-ских засек, которые, в свою очередь, состояли из Заупской, Сенецкой, Полошевской, Федяшевской и Лихвинской засек.
Особенностью всей засечной системы было то, что некоторые из засек сооружались параллельно одна другой, как, к примеру, Карницкая и Щегловская с Картосенев-ской, или Федяшевская и Сенецкая с Полошевской.
Нет, совсем не зря многие сотни и тысячи обездоленных крестьян и работных людей проливали пот и кровь, создавая: выдающееся инженерно-техническое чудо XVI века. Тяжким, а зачастую и смертельным трудом своим они во много раз сократили число набегов степняков. Конечно, противоборство Руси и Крыма тем не кончилось, к примеру, в период с 1517 по 1633 год Тула подвергалась набегам 11 раз; Белев — семь, Одоев и Дедилов — по шесть, Епифань — пять, Чернь — четырежды и Венев — трижды. И все-таки с начала XVII века поганые все реже и реже прорывались через Большую засечную черту. Немалую роль в этом сыграло укрепление старинных русских городов Дедилова, Белева, Одоева, Венева, Черни. Гарнизон Дедиловского острога, к примеру, составлял до 400 человек, имел на вооружении 87 пищалей и две пушки, к ним 850 фунтов порохового зелья и 2500 ядер.
Еще мощнее был вооружен Белев. Вот что следует из росписи 1643 года: «На городовой осыпи Белев город мерою острога 40 сажен, двои проезжие ворота — одни Волховские, другие Калужские, третьи — Тайницкие, восемь башен глухих и наугольных, тайный колодезь к Оке. Наряд на остроге: три пищали железные… да две пищали железные, что в прошлом году присланы из Москвы в Белев, два тюфяка, пищаль медная, 17 пищалей железных затинных… Да в государевом казенном погребе всего зелья 142 пуда, свинцу 65 пудов, ядер 687. На больших воротах на башне вестовой колокол. Да в онбаре 300 пудов соли…»
Всего к середине XVII века на тульской засечной черте и в городах, входивших в нее, несли сторожевую службу 20 000 воинских людей. Порядок «засечной службы» определил боярский приговор от 16 февраля 1571 года. Расположенные близ Тулы войска должны были давать отпор на линии засек «на Муравском шляху, у земляных и деревянных крепостей», защищая дальние подступы к Москве. Для постоянного дозора, для разведки намерений басурманских ратей на десятки верст в глубь Дикого поля высылались сторожевые отряды — станицы и казачьи дозоры — карта-улы. По всей степи на самых высоких курганах были устроены «сторожи» с запасом сухой травы и хвороста для костра. Как только на горизонте появлялся шлейф пыли, сопровождавший отряд кочевников, казаки-картаулыцики тут же разжигали дымный костер. И так от «сторожи» к «стороже» дымовыми сигналами оповещались люди о приближении беды… В наказе воеводе С. В. Волынскому и стрелецкому голове Степану Карцеву, отправленным в тульские засеки по указу царя, предписывалось: «…И жить на засеке, у ворот с великим бережением, неоплошно, и стороже на засеках, в которых местах пригоже по вестем, в день и ночь на высоких деревьях держать кузовы со смольем и, смотря по вестем, по знаку велети кузовы с бе-рестьем и смольем зажигать, чтобы на засеках про приход воинских людей было ведомо… А буде крымский царь или царевичи или большие воинские люди придут к засеке… со всеми людьми быть на засеке… и через засеку татар не пропустить, а себя и людей беречь…»
Казалось бы, Большая засечная черта — лесные завалы, реки, болота, озера да овраги — сооружение примитивное. Но это не так, ибо засеки отвечали требованиям своей эпохи. Знаток военно-инженерного дела Ф. Ласковский писал в середине прошлого века: «Сила и характер наших старинных крепостей вполне соответствовала времени и военному образованию соседних народов, которым они были противопоставлены».
Добавлено через 22 минуты 17 секунд
Засечные леса Заокской черты располагаются на территории следующих административных районов:
В Калужской области — Жиздренский, Думинический, Хвастовический, Ульяновский, Козельский, Перемышльский районы.
В Орловской области — Болховский район.
В Тульской области — Белевский, Арсеньевский, Суворовский, Одоевский, Дубненский, Щекинский, Ленинский, Киреевский, Веневский, Ясногорский районы.
В Московской области — Серебрянопрудский район.
В Рязанской области — Рыбновский, Захаровский, Рязанский районы.
vBulletin® v3.7.4, Copyright ©2000-2013, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot