Ну извините - заходит. ))
Добавлено через 1 минуту 45 секунд
Глава четвертая. О продажной девке империализма.
- Ну-у?- уныло поинтересовался Димыч, брезгливо разглядывая нещадно выжатый им в свою чашку, скукожившийся как мордашка евнуха, пакетик чая. Наш очередной саммит на сей раз, осчастливил своим местопребыванием мою скромную кухню.
Дремучий пессимизм, мрачно хрустя молибденовыми челюстями всепроникающих метастаз, давясь и чавкая, дожирал угасающее жизнелюбие моего лучшего друга. И помешать этому, я был не в силах.
Димыч был за рулем...
Как-то так получилось, что вчера я ему нечаянно не позвонил. Хотя вроде как пытался. А поскольку мой телефон ночью благополучно умер в двух шагах от спасительного соска зарядки, то друг, взволнованный равнодушными заверениями лживой телефонной барышни о временной недоступности абонента, решил самолично нанести мне визит вежливости.
Хотя где Димыч, а где вежливость?
- Че, ну? - не сразу включился я, пытаясь понять, выдержит ли сердце соратника пытку свежеоткрытой бутылкой пива в моей руке. Решил не рисковать.
- Твои впечатления? - буркнул он, с отвращением приобщаясь к таинствам чайной церемонии.
- А-а... Ну да. - я наболтал себе убойную порцайку кофе и сосредоточился. - Впечатлений масса. Особенно - грудь... - со стороны Димыча мощным потоком хлынули флюиды, в которых ощущалось полное отсутствие любого намека на юмор. А я, иногда чертовски сообразителен.
- Ладно, слушай. В общем и целом, вполне конструктивная встреча. Их мотивы понятны и по человечески привлекательны. Никаких понтов, попыток навязать свои правила и так далее. Судя по тому, что сообщила мне Хелька о Дитере, он абсолютно нормальный чел. И ему до одури хочется на коп. Тут я его очень хорошо понимаю.
Короче. Я изложил ей че почем и сказал, что мы ждем их решения до сегодняшнего вечера. У делаваров - вечер, это до семи. Осталось шесть часов.
Все. Если нужны подробности, я открываю себе пиво.
- Нужны! - принял нелегкое решение Димыч и выцепил из холодильника две бутылки.
- Я остаюсь у тебя! -
Хелена позвонила через четыре часа. К этому времени мы, пребывая в устойчивом благодушии, разложили на молекулы все нюансы моей вчерашней встречи. И на атомы - все особенности очаровательной фигуры будущей компаньонки. Причем анализ второй составляющей, занял подавляющую часть времени.
- Добрый вечер, Виктор. Вы можете говорить? - послышался в трубке знакомый, чуть ироничный голос.
- Угу. - брутально отозвался я.
- Прекрасно. Надеюсь, вы нашли вчера возможность реализовать свое второе желание?
- Хелена, о чем вы? - попытался изобразить я светское недоумение.
- Не удивляйтесь, пожалуйста. Искреннее намерение капельку выпить, достаточно отчетливо читалось на вашем открытом, честном лице. А первое ваше желание, мы вчера уже мимолетно обсудили. - смеясь, предугадала она мой следующий вопрос. Я вздохнул...
- Итак, Виктор. Дитер чрезвычайно удовлетворен результатами нашей встречи и принял вполне прогнозируемое решение. Мы принимаем все ваши условия и ждем дальнейших инструкций. -
Поскольку перечень необходимых до начала старта телодвижений, был во всех подробностях обсужден мною с Димычем еще на даче, я просто предложил Хеле вплотную заняться приобретением снаряжения, согласно списку. И обозначил необходимость "большого сбора", с целью обнюхаться и начать процедуру сколачивания в единый монолит, крепкой и дружной команды. Договорились на послезавтра в том же кафе.
Понедельник прошел в хлопотах по выколачиванию отпуска за свой счет и более вдумчивому изучению по старым картам, полигона предстоящих поисков.
Как это всегда бывает в таких случаях, отлипая от монитора в очередной раз, чтобы сварганить себе еще кружку крепчайшего кофе, я с удивлением обнаружил, что сигареты уже закончились, а время, собственно говоря - четыре часа утра. И завалился спать.
День вторника также пролетел незаметно, наполненный неизбежной суетой, сопровождающей бестолковую жизнь современного обитателя мегаполиса.
И вот мы сидим с Димычем, вечером, в знакомом кафе, в ожидании гостей, примеряя на себя непривычную личину радушных хозяев.
После недолгого колебания я, согласившись с пылкой аргументацией своего друга о диссонансе удручающе пустого столика с окружающим интерьером, уже сдувал восхитительную пену с высокого бокала, наполненного чудесным, светлым пивом. Второй бокал нежился в мозолистой лапе Димыча, третий - стоял перед пока еще пустовавшим местом, отведенным для Дитера. А на предполагаемой позиции Хелены, упокоился традиционный чайничек.
Учитывая ортодоксальную немецкую пунктуальность, ждать оставалось недолго.
- А если он не пьет светлое, или вообще не пьет? - озвучил любопытную дилемму напарник.
- А это и будет маленький тестик на коммуникабельность. - решительно отмел я пораженческие настроения в рядах.
- Заодно и посмотрим - "Какой такой Сухов". -
- Добрый вечер! Виктор, я полагаю, этот чай предназначен для меня? Интересно, почему не пиво? - Кажется, ей доставляло удовольствие заставать меня врасплох и периодически пытаться смутить.
- Здравствуйте, Хелена. Просто мне, в прошлую нашу встречу показалось, что приехали вы отнюдь не на метро. Значит с правами все в порядке. И, учитывая ваш непревзойденный профессионализм, я позволил себе допустить, что именно такая диспозиция и рассматривалась вами, как наиболее вероятная. Не так ли? -
Я начинал гордиться собой. Еще пара-тройка таких встреч и меня можно будет выпускать в приличное общество без намордника. Вдохновленный, поднимаясь со стула, я продолжил.
- Позвольте, на правах, так сказать, принимающей стороны, представить друг другу присутствующих.
Это, я полагаю, Дитер Кляйн. Предприниматель. Из Германии. - и торжественно описал рукой плавную дугу, от немца к Димычу.
- А это, мой лучший друг и коллега по хобби... -
- Димыч. Гедонист. Из Купчино. - перетирая в труху правую ладонь Дитера стальными тисками своей заскорузлой клешни, пробасил Димыч.
Я сокрушенно скорбя, расстался с наивной мыслью об изящной, салонной атмосфере предстоящей встречи.
- А это Хелена, наш очаровательный четвертый компаньон. Я, соответственно, Виктор. Присядем? -
Девушка, усаживаясь и поощрительно, уже совсем по дружески мне кивнув, с легким любопытством разглядывала остатки того, что совсем недавно было моим лучшим другом.
Впав в прострацию, Димыч смотрел на нее совершенно обалдевшим взглядом. Так он не смотрел даже на поднятый мною совсем недавно, шикарный двухгрошовик в великолепном сохране. Я ощутил мимолетную обиду за обделенную монетку и пожалел, что не озаботился прихватить на встречу кусочек бечевки, для подвязывания нижней челюсти напарника.
Мы с Дитером понимающе переглянулись, и стало понятно, что ситуацию необходимо спасать. Я продолжил скомканный спич.
- Мне представляется, что у наших новых друзей, накопилось немало вопросов по существу. Но! Прежде чем перейти к их обсуждению, предлагаю выпить за знакомство и успех нашего предприятия. -
Дитер (выслушав очередную, вполголоса, скороговорку Хелены на языке родных осин), не чинясь, поднял свой бокал. Димыч, наполовину опустошив свой, понемногу стал возвращаться в человекоподобное состояние. Все облегченно вздохнули.
Жизнь налаживалась.
Немец, наклоняясь к уху девушки, залопотал что-то оживленно, явно адресуясь в нашу сторону. Через минуту мы услышали ее голос.
- Шеф благодарит вас за понимание и согласие пойти навстречу, в его несколько необычной просьбе. Он осведомлен о келейности и непрозрачности, скрытого от досужих глаз любопытствующих, интригующего мира вашего увлечения.
У нас действительно есть очень много вопросов, но все они являются не более чем попытками нетерпеливых новичков, приоткрыть поскорее волнующую завесу тайны. Поэтому мы подождем. -
Хелена с видимым удовольствием озвучила первую попытку своего шефа установить неформальный контакт и с обезоруживающим лукавством добавила от себя.
- Мальчики, выпейте. Я вижу, вам всем это сейчас не помешает. И поверьте мне, мы тоже в некотором отношении, очень простые люди.
Я бы сама сейчас с удовольствием с вами выпила. Но мы ведь еще успеем это сделать? Я вас не шокирую?! - и быстренько перетолмачила свое обращение иноязычному горемыке.
Димыч крякнул и поднял руку, подзывая официанта. Немец всполошился и снова заговорил.
- Ребята, стойте. Дитер будет счастлив, если ему позволят сделать заказ. Не огорчайте его. Он хороший. - остановила порыв моего друга, совершенно освоившаяся компаньонша, явно наслаждаясь ситуацией.
И что-то нашептала мгновенно подлетевшему официанту. Тот просиял и испарился. В углу бара обозначилось лихорадочное оживление.
Пока несли заказ, мы оперативно, но вдумчиво покончили с формальностями.
Конверт с авансом игриво перепорхнул в карман нового владельца, Дитер, в нескольких кратких, деловых уточнениях, убедился в скурупулезной отработке нами всех деталей предстоящей поездки, Хелена, положив на столик мою злосчастную писульку, отчиталась об успешном выполнении плана закупок... Выяснилось, что все приобретенное, они на всякий случай прихватили с собой.
А потом пошли тосты.
Каждый хотел выразить свое искреннее восхищение присутствующими. Каждому вдруг совершенно необходимо стало, чтобы остальные поняли, как ему повезло, что он попал в компанию таких замечательных людей... В какой-то момент я обнаружил, что между нами и Дитером, совершенно исчез языковой барьер.
(Это как в хорошем кино. Ты воспринимаешь дублирование фильма, только в самом начале. А потом тебе кажется, что голливудские актеры вполне непринужденно общаются на великом и могучем. И такое ощущение оставалось у нас вплоть до финала всей этой эпопеи.)
А потом, миляга Дитер сгонял к машине и притаранил в зал коробку с металлоискателем и еще какой-то тючок, а Димыч распугивая немногочисленных посетителей, мгновенно собрал прибор и грозно требовал у официантов рулетку, с намерением немедленно произвести беспристрастный воздушный тест... Потом мы все вместе безуспешно воевали с молнией чехла палатки...
Безудержно веселящаяся Хеля четко отследила момент, когда стала пора закругляться и предложила мущщинам выпить на посошок, за их выдающуюся коммуникабельность. На что Димыч, влюбленно погрозив ей пальцем, объявил.
- Коммуникабельность - продажная девка империализма! -
Хеля едва не упав со стула от хохота, звонко расцеловала поборника социалистических ценностей.
До старта оставалось меньше суток.
Глава пятая. Тернистые тропы адаптации.
Свобода!
Что мы знаем об этом пьянящем и завораживающем чувстве?
Что ощущает потерявший надежду, закуклившийся в бетонном мешке камеры-одиночки Алькатраса или Гуантанамо, мрачный изгой-сиделец, обнаруживая себя вдруг за воротами постылой мачехи тюрьмы?
Какой бурей эмоций клокочет она в очередном, неказистом мужичке, который услышав заветное - Суд постановляет! -, не веря в счастье свершившегося, волею закона готовится выпорхнуть из тесного, удушливого закутка ставшего постылым супружества?
А всем ли она так уж нужна, странно ледянящая и бодрящая одновременно, часто вместе с нежданным сумбуром мыслей в голове, усугубленная громоздящимися за спиной обломками прежней, устоявшейся жизни?
Это сладкое слово - свобода!
Минимум четверым странным обитателям вечернего города, без нее уже просто невозможно было дышать...
Вот и завершилась неизбежная суета последних приготовлений. Нива была обихожена и залита нестовским бензином по самую пробку. Наша немчура, невзирая на легкую оторопь в глазах, была заботливо утрамбована на заднем сиденье. А четыре рюкзака багажа и дополнительный тюк с едой и прочим "общаком", были совместными усилиями заброшены в объемистую корзину, гордо венчающую крышу нашего, неказистого с виду копомобиля.
Сирота-последыш почившего в бозе советского автопрома, короткобазная Нива, была в свое время приобретена Димычем исключительно с целью максимального расширения радиуса доступности наших бесконечных поездок. На ней мой бессменный напарник, что называется - отвел душу.
Обварив и усилив все, что можно и нельзя, залюфтив подвеску и навешав на кузов кучу девайсов (начиная со шнорхеля и заканчивая увешанной фарами как рождественская елка, корзиной на крыше), он оснастил под финал, "свою ласточку", невообразимой 235-й резиной. Причем на облагораживание внешнего облика и салона было решено, что называется "забить болт".
Впечатление на неподготовленного зрителя она, надо признаться, производила неизгладимое. Остолбеневший Дитер сумел только выдавить из себя - Колоссаль, а Хеля, изображая всей спиной грустную покорность судьбе, просто молча полезла в салон. Оказавшись внутри, они окончательно потеряли дар речи.
- Ну? Как адаптация? Пошла родимая?! - оглушающе возопил Димыч усаживаясь на переднем правом сиденье и фиксируя в ногах пакет с не оставляющим сомнения, позвякивающим содержимым.
- О да! - слабым стоном донеслось сзади.
- Ну супер! Щщас мы ее еще стимульнем маленько, - обрадовал их новоявленный сомелье и посмотрел на меня.
- Ну, че стоим? Ехай! -
Пепелац жизнеутверждающе рыкнул и, проминая своими чудовищными лаптями многострадальный асфальт равнодушных улиц, ринулся к Мурманскому шоссе.
Приключения начинались...
Знаете, я, пожалуй - патриот. И мне нравится наша машинка.
Но я не мазохист. А пытаться разговаривать в тюнингованной таким образом Ниве, продирающейся сквозь ночное шоссе со стрелкой спидометра залипшей на цифре сто, может только человек с серьезными психическими отклонениями.
Или Димыч.
Как-то само собой, после того как присутствующие чуть было не пооткусывали друг другу уши в тщетной попытке обменяться первыми впечатлениями, в салоне утихли наконец истеричные вопли означающие непринужденную беседу и наступила, если так можно выразиться, тишина.
Дождавшись, когда машина, поднырнув под кольцевой трассой, вырвалась на оперативный простор, наш сомелье, почувствовав себя Гагариным, рявкнул
- Поехали! - и сделал добрый глоток из обезглавленной своевременно Кедровки.
Я сглотнул завистливую слюну и сосредоточился на дороге. Бутылка ушла на заднее сиденье.
Хелена благоразумно прикинулась ветошью, а Дитер надеясь неизвестно на что, малодушно медлил.
- Да ладно тебе. Назвался русским - полезай в кузов. - вывел его из плена тягостных раздумий Димыч и протянул половинку огурца. Немец душераздирающе вздохнул и попытался поймать ртом, горлышко пляшущей в трясущейся темноте салона, бутылки. Получалось плохо.
- Ничего, освоишься. Дорога длинная, бутылка не последняя... - нежно успокоил его мой друг, убедившись, что процесс со скрипом, но пошел. И принял обратно полегчавшую емкость.
Мы неотвратимо ввинчивались в ночь.
Мне знакома была эта дорога. Через Волхов, мимо Тихвина и Череповца, с двумя промежуточными заправками нам предстояло добраться до Белозерска. И там, путаясь в паутине разбитых лесовозами проселков, попытаться выйти на первую намеченную точку.
Я смотрел на мелькающие в свете фар километровые столбы и вспоминал...
Совсем недавно эта, извивающаяся под колесами, бесконечная змея серого асфальта была сутью моей жизни. Где вы, ушедшие в туман призрачного "вчера", такие разные, но родные друзья-соратники? Как мне порой вас не хватает. Игорек, Чабан, Граф, Литвин, Андрюха... Нас разбросала по городам и весям судьба злодейка, оставив только память и надежду на встречу. Так бывает...
Я стряхнул с себя пелену прошлого и посмотрел на стрелку датчика топлива. Пора заправляться.
Через полчаса, втыкая пистолет заправочного шланга в бак, я предложил желающим - размяться и в более-менее цивильном варианте справить естественные надобности. Ненавязчиво напомнил, что скоро все эти невинные и привычные атрибуты комфорта, будут вспоминаться как невообразимая роскошь из волшебных снов. Сам же, оплачивая бензин, прихватил пару стаканчиков весьма приличного кофе.
Подойдя к нашим импортным друзьям и оценивая их крайне удрученный вид, я от всего сердца порекомендовал им не комплексовать по поводу своей мнимой европейской изнеженности. Наша Нива, на дальних перегонах, является весьма серьезным испытанием для любого нормального человека. А уж для немцев-то... И посоветовал Хелене выпить хотя бы пива. Легче будет заснуть. Она кивнула, смиряясь с неизбежностью.
И мы понеслись дальше. Сквозь ночь и дождь, ослепляемые встречными фарами таких же, как мы непосед, которым не спится отчего-то в теплых постелях. Которые торопятся куда-то по своим важным и неотложным делам, платя вечную дань спокойной, размеренной жизнью, ее Величеству - госпоже дороге.
Добавлено через 1 час 57 минут 47 секунд
Глава шестая. Особенности осеннего сбора кладов в Вологодской области .
Утро.
Машина, искренне скорбя по закончившемуся вдруг уютному ложу асфальта, робко засеменила по убитой со времен Смутного времени грунтовке. Я, трепетным тычком локтя в ребра, прервал подзатянувшуюся ораторию монотонного храпа Димыча. Пора было нашему штатному штурману, ткать путеводную нить последнего отрезка маршрута.
- А? Чего? - всполошился штурман, с трудом продирая глаза.
- Чего-чего, приехали, - обрадовал я Димыча и вылезая из салона скомандовал.
- Граждане-товарищи па-адъем! Просыпаемся, улыбаемся, покидаем наш гостеприимный лайнер. Остановка пятнадцать минут. Можно помыться-побриться и вообще... попытаться привести себя в божеский вид. Умывальник в виде ручья, находится вон под тем уютным мостиком. Время пошло! -
Хелена, с нетерпеливым стоном сбывающегося вожделения, прихватив непонятно откуда взявшийся баульчик с моющими принадлежностями, тут же метнулась к воде. За ней, не торопясь и позевывая, степенно последовала мужская компонента.
Честно говоря, на наш с Димычем взгляд, этот формальный ритуал, был не более чем зряшной потерей времени. По нашему глубокому убеждению, на копе с избытком хватает других, более увлекательных занятий. Но... Европа, епть. Приходилось соответствовать.
Через полчаса, оживший и посвежевший экипаж, продолжил неумолимое движение к сокровищам.
Первая наша точка, находилась примерно в сорока верстах от трассы, которые мы и преодолели за каких-то жалких три часа. Хорошо еще дождя не было минимум неделю. То недоразумение, которое только безнадежно больной лунатик-оптимист, мог бы назвать дорогой, заканчивалось приблизительно в семи километрах от цели. И тут наша ласточка показала себя во всей красе. Так гадкий утенок, в один миг превращается в дивного, белого лебедя.
Хотя... насчет "белого", это я пожалуй погорячился.
Ну хорошо. Пусть будет так...
Так гадкий утенок, в один миг превращается в дивного, правда заляпанного с ног до головы жирной осенней грязью, но девственно белого в душе, прекрасного лебедя.
Мотаясь по салону как кегли, ненасытно убиваемые загулявшим в боулинге, разошедшимся в кураже новоруссом, мы пытались избежать хотя бы несовместимых с жизнью и дальнейшими поисками травм.
А Нива неотвратимо перла вперед.
Это был апофеоз советского автомобилестроения и волшебных Димычевых рук. Сам же обладатель "золотых клешней", тщетно пытался совместить свои выпученные от напряжения глаза с беззаботно порхающим в его руках планшетником.
В общем, все было, как всегда.
Кинув мельком взгляд на салонное зеркало заднего обзора, я увидел, как возомнивший себя освоившимся драйвером Дитер, нервно клацая челюстью на манер оголодавшей щуки, упорно пытается проглотить злобно неуловимую сигарету.
- Лишь бы не пробовал прикурить - встревожилось мне. Но свойственное нордической расе благоразумие возобладало...
Да, все было как всегда.
- Стоп. Приехали, - прогудел Димыч и я наконец-то заглушил мотор. Тишина обрушилась на нас мокрым, ватным одеялом.
Пора было озаботится легким перекусом. Через пятнадцать минут, вскипевший на газовой горелке котел дал понять, что готов поделится кипятком с присутствующими. Димыч, растерзав на рваные ломти кольцо краковской, выложил на капот выступавший в роли стола, чеснок, коробки с чаем и сахаром, и остальные-прочие сухарики. Подумал,и интригующе взглянув на Хелену, присовокупил к натюрморту огромный розовый помидор. Здоровый копарский аппетит, заставил нас сомкнуться над столом в трогательном единении. Про мытье рук почему-то никто, кроме Хели, не вспомнил. Джентельмен Димыч, плеснул ей из канистры на руки пару столовых ложек воды и молниеносно вернулся к трапезе.
Проглотив первый объемный кус, я начал вводную лекцию.
- Други мои! - мой взгляд задумчиво прошелся по новообращенным ловцам удачи.
- Считаю свои долгом довести до вас следующую информацию, - тут мне подумалось, что нездоровая тяга к внешним эффектам, выглядит достаточно нелепо на фоне окружающей нас красоты. Стало немножечко стыдно, и я продолжил уже нормальным тоном.
- В общем так. Мы на месте. Сейчас соберем приборы и приступим непосредственно к поиску. Это не основная наша точка, но мы выбрали ее, чтобы оценить степень заброшенности местных полей и дать вам возможность приобрести первые навыки в поиске. Рядом с нами находится разрушенный храм. Он и еще два урочища в радиусе трехсот метров и есть обследуемая территория. Правила, обязательные для новичков, звучат так.
Первое. Ямки зарываются за собой в обязательном порядке.
Второе. Никакой предмет из цветного металла не выбрасывается, до предъявления его более опытному члену команды. Вы, со временем, многократно убедитесь в том, как невзрачный, порою немыслимо деформированный кусочек позеленевшей от времени меди, оборачивается редчайшим артефактом с собственной, дико захватывающей историей.
Третье. Находки оттирать до блеска песком, ножом или просто перчаткой, категорически запрещается. Но это у нас будет выделено в отдельную, весьма обширную тему.
Четвертое. Даже будучи сильно увлеченными поиском, не теряйте из виду хотя бы одного из присутствующих. Связь к сожалению отсутствует, поэтому не теряйте бдительности. Хочется искать монеты, а не одного из вас.
Пятое. ВОПы. Взрывоопасные предметы. Так... Твои земляки, Дитер, сюда к счастью не дошли. Как впрочем и финны. То есть широкомасштабных боевых действий здесь не велось. Но бомбежки и оживленная охота за диверсантами, орудующими на железной дороге и прочих стратегических объектах, не прекращались тут три года. Поэтому возможность нарваться на бомбу, гранаты, или россыпь патронов, весьма вероятна. Патроны - ерунда, а со всем остальным прошу обращаться предельно аккуратно.
И последнее. Все находки являются исключительной собственностью нашедшего, кроме кладов. Клады извлекаются и делятся в следующей пропорции - половина нашедшему, половина всем остальным. Так у нас принято.
Сейчас мы все дружненько приберем со стола и проведем маленький мастер-класс на тему "Что такое металлоискатель и с чем его едят".
Вопросы? - с облегчением закончил я.
Все-таки тягомотная это штука, объяснять новичкам истины, кажущиеся тебе такими очевидными. И обязанными, с твоей точки зрения, быть впитанными с молоком матери любым здравомыслящим человеком.
Как быстро мы забываем свое, столь недавнее ученичество.
Ну что, прибрались, распаковались, снарядились. Помогли ребятам собрать приборы, настроили их под сегодняшние условия, пошли обучать. Для этого я облюбовал симпатичную невеликую пролысинку в окружающих нас дебрях иван-чая и еще черт знает чего. Бросил на траву пару монет ходячки и советов и провел над ними включенной клюшкой. Ася мелодично затренькала.
- Ну вот, Дитер, так оно примерно и выглядит, - менторским тоном прокомментировал мои действия Димыч и продолжил вместо меня.
- А теперь смотри, как нужно выкапывать находки, - и, сунув монетку в щель в земле, образовавшейся от воткнутой в нее лопаты, провел над этим местом катушкой крест-накрест. Ася послушно запищала.
- Аккуратненько определяем предполагаемый центр залегания и с приличным допуском, выворачиваем ком земли. Потом, убедившись с помощью прибора, что предмет в комке, ручками и только ручками, аккуратно разламываем его на части, прозванивая каждый фрагмент клюшкой. И таким образом добираемся до рарика. Понятно? - игриво посмотрел он на Дитера, автоматически заравнивая ямку.
Тот, жадно впитывающий комментарии и, не отрываясь следивший за манипуляциями мэтра, утвердительно кивнул.
- Прекрасно! - нараспев продолжил Димыч, ухмыляясь.
- А теперь ты отвернешься, а мы закопаем примерно в этом квадрате монетку, - он обвел рукой предполагаемую область захоронения и продолжил.
- И ты попробуешь ее обнаружить и нетравматично выкопать. Угу? -
Дитер с готовностью отвернулся. Нас всех захватила эта неожиданная игра. Мэтр, хитро улыбаясь, схватил лопату и быстренько вогнал трешку советов в моментально сделанную щель. Правда, место это оказалось в двух метрах от указанного им же квадрата.
- Все, можно начинать. - дал он старт.
Стажер аккуратно взял клюшку и тихонько, по сантиметру, стал утюжить предполагаемое место находки. Димыч беззаботно веселился. В трех метрах от погребенных советов, Ася залилась откровенным колокольчиком. Дитер, закаменев как на минном поле, тщательно вызвонил центр и не глядя, протянул к Хеле левую руку. Та завороженно подала шефу лопату.
Тот, как в сомнабулическом сне, проделал все необходимые процедуры и, улыбаясь счастливой детской улыбкой, протянул нам позеленевшую монету империи. По виду - пятак.
- Я прошел тест? - пытливым взглядом уставился он на экзаменаторов.
Те не отреагировали, изучая находку. Точно пятак. Масоны. 1832 год, ЕМ НА, как определили мы моментально с Димычем. Мой друг поднял голову от монеты и ошарашенно произнес.
- Ты, Дитер, немножко не то выкопал. Но тоже... неплохо. -
Я обалдел. Такого на моей памяти еще не случалось. Чтобы человек, впервые в жизни взявший прибор в руки, на первой же минуте даже не поиска, а обучения, выцепил не просто какалик, а такое...
Мда-а... Своеобразный юморок у земляного дедушки.
Мэтр подобрал челюсть, молча пожал стажеру руку и направился к машине за кедровкой.
- Димыч, один-ноль в пользу Германии! - крикнул я ему вслед, заливаясь идиотским смехом.
- Еще не вечер, господа! - ответствовал вернувшийся соратник и приступил к насущному.
- Мы с Витьком, обычно на копе, до вечера не пьем. Но сейчас, как хотите, а надо. Иначе фарт спугнем. - объявил он, наполняя наши фирменные выездные стопки.
- А фарт - штука капризная. Его лелеять надо! -
Никто и не думал возражать. Выпили. Еще раз поздравили Дитера и направились в сторону развалин церкви.
Все, кроме Димыча. Тот остался пылесосить злополучный квадрат.
- Смотрите по сторонам внимательно. Будьте наблюдательными. - продолжал я вводить друзей в курс дела, шагая по заросшей, давно не топтаной колее.
- Вон, видите, несколько яблоней в зарослях? Там стоял дом. Есть смысл нарезать пару кругов, хотя бы со стороны дороги. Сама по себе дорога, тоже может не поскупиться на находки. Но почти наверняка замусорена.
Кстати о мусоре. Бывает так, что из десяти ямок, во всех десяти - шмурдяк и прочий хлам. Это не должно расхолаживать. Копайте, копайте и еще раз копайте. Удача любит настырных, а терпение - первая заповедь копаря.
Кстати, запомните местоположение машины, по отношению к церкви. Может пригодиться. Не торопитесь оббегать максимальную территорию за минимальное время. Это означает неизбежно пропущенные пятна при взмахах клюшкой. А возможно именно в них и притаилась заветная монетка.
На первое время, рекомендую не отдаляться от меня, дальше, чем на пять метров. Я, по характеру ваших сигналов, смогу помочь определить необходимость копка. Но это на ваше усмотрение. Ну что, приступим? - и включил прибор.
Пошла работа.
Монументальное здание храма внушало двойственные чувства. С одной стороны - великолепный образчик архитектуры 18-19 века, с другой - унылость многолетнего запустения. Кроме кирпичных, осыпающихся стен, не осталось практически ничего. Возродится ли здесь когда-нибудь жизнь, зазвенят ли колокола? Кто знает...
Я, обходя церковь по кругу и продираясь сквозь высоченные заросли жестких и упругих стеблей, впал в некоторое уныние. Тут не то что искать, ходить было проблематично. Оставалось выискивать более-менее прореженные участки и пытаться там сделать пару убогих взмахов. Ну да ладно. Тоже поиск... Оглянулся. Верные мателоты, не отставая, следовали за мной, периодически тыкаясь в землю своими снайперками.
- Ничего бойцы. Тяжело в лечении - легко в гробу, - подбодрил я коллег и услышав впереди отчаянный хруст проламывающегося к нам крупного объекта, насторожился.
- Стоп! Тихо! - скомандовал немцам и замер в ожидании.
- Ну, чего затаились? - обиделся вывалившийся из травяных джунглей в десяти метрах от нас Димыч.
- Ищу вас, ищу. Кстати, видел? Там...- махнул он рукой себе за спину.
- Что видел? - уточнил я.
- Да Хозяин тут, похоже, бродил совсем недавно. Рябинкой с яблочками десертничал... гурман. Гавнища от него, как от стада коров. Пойдем, посмотрим! - он развернулся.
- Ребята, подождите! - насторожилась Хеля.
- Мы что, на частной территории? Это незаконно! Мы должны сейчас же разыскать владельца, принести ему свои извинения и немедленно покинуть это место, - взволнованно затараторила боевая подруга. Дитер резко кивал головой ей в такт, энергично соглашаясь.
- Угомонись, солнышко. - успокоил ее Димыч.
- Надо будет, он сам нас найдет. Не дай Бог, конечно. Тогда никому мало не покажется. Давайте-ка я вам лучше гранаты раздам. - и озабоченно принялся шарить по своим бесчисленным карманам.
- Вы в своем уме?! Вооруженное сопротивление законному владельцу участка?! Мой шеф... Мы с Дитером, заявляем решительный протест и отказываемся участвовать в вашей авантюре! - зазвенел от напряжения ее решительный голосок. Мы, с владельцем гранат, переглянулись и не выдержав, одновременно заржали в полный голос.
- Дитер, Хелечка... вы нас неправильно поняли. - отдышавшись и с трудом успокаиваясь, начал я.
- Хозяин, это такое животное, которое... - тут Димыч хрюкая от смеха, замахал руками, останавливая меня и вклинившись в разговор, продолжил.
- ... это такое животное, наподобие бурундука. Только ростом за два метра и весом в три центнера. Любит Машу и мед. Может, слышали? -
- У вас здесь водятся такие крупные бурундуки? - выразил вежливое недоумение Дитер.
- А зачем гранаты? Вы планируете штурм? - На напарника больно было смотреть. Смеяться он уже не мог, его шатало.
- Ой-ей-ей... Яхонты вы мои изумрудные. Откуда же вас таких берут-то... Штурма, надеюсь, не будет. А вообще, х/з. Раз на раз не приходится. Ой, помру ведь сейчас! Ой, божечки... - он кое-как перевел дух.
- А вообще, привыкайте. Это вам не Европа. Тут вам не здесь, понимаете ли... Страна чудес, епть. У нас и бурундуки огромные, и гранаты махонькие. Вот... - он раскрыл ладонь, демонстрируя извлеченную из глубин камуфляжа петарду, в облике невеликой гранатки-лимонки.
По ребятам было видно, что они окончательно потеряли смысл разговора и отчаялись что-либо понять.
- Медведь это, мед-ведь! А Хозяин - уважительное прозвище. И не без оснований, - закончил я прения и предложил Димычу раздать боезапас. Тот внял.
- Короче так. Мишка - товарищ серьезный. Если выскочим на него, не дергаться и не бежать, ни в коем случае. Срываем колечко и бросаем петарду. Лучше не одну. Еще можно орать. Очень громко. Ну и лопаты конечно, хотя толку от них... Возьмите, попробуйте кинуть... боеприпас. Задержка у него секунд десять. Но делали китайцы, так что сами понимаете... Гоу-гоу! - он вручил ребятам по гранатке и замер, скрестив руки на груди. Те дисциплинированно дернули колечки и кинули в сторону дымящееся чудо пиротехники. Раздалось два громких хлопка.
- Все. Курс молодого бойца окончен, - отрапортовал Димыч и выдав всем по паре лимонок, завершил напутствие.
- Медведь, по идее, должен испугаться и убежать. Будем надеяться, что его не забыли об этом предупредить. Под роспись с уведомлением. Пойдем, посмотрим, где он там шатался, - и мы, выстроившись гуськом, направились за мои другом.
Вскоре, у очередного скопления яблонь, обнаружились следы жизнедеятельности нашего мохнатого соседа. Заломанные ветки с редкими, оставшимися яблоками, ободранные когтями стволы рябин и несколько впечатляющих куч медвежьего гуано, с вкраплениями непереварившихся остатков плодов.
- Да уж, порезвился... бурундук. - выразил я общее мнение.
- Зато нет худа без добра. Смотрите, какие он коридоры в траве протоптал? По ним и искать веселее, - и снова привел прибор в рабочее состояние.
Мы разбрелись по сторонам. Шло время... Потихоньку пошли находки. Три монетки и лепесток у меня, нечастый старообрядческий крестик, пара монет и чудный, литой образок бесогончик у Димыча, симпатичная серебряшка-чешуйка Грозного у Хели. Дитер пока таскал к нам на атрибуцию кусочки медной проволоки и прочий разный мусор.
Но ребята прониклись, чего уж там. Стоило посмотреть, как наша кладоискательница, после того как мы все ее дружно поздравили, трепетно рассматривала и отмывала свою, действительно приятную находочку, а потом бережно упаковывала ее в прозрачный пакетик и укладывала в специальную коробочку. И попутно вытягивала из нас все, что мы знаем об Иване Грозном. Вообще, их трогательное отношение к старине впечатляло и не могло не внушать уважения.
Дитер в очередной раз подбежал к Димычу, тыкаясь в него протянутой рукой, с лежащим на ладони очередным раритетом. Через секунду возбужденный эксперт по находкам, дико заорал, подзывая нас. Мы с Хелей поспешили на зов.
- Чего там? - уставился я на димычеву лапу, на которой сплющенным блином гордо красовалась банальная бескозырка - пробка от водки советского периода.
- Ты посмотри! Беска, а? И ведь не просто беска, а удел! - с придыханием произнес он, аккуратнейшим образом стряхивая ее мне на перчатку. Я начинал понимать. Ну что ж. Шоу, так шоу. Когда я был против?
- А ведь точно удел. Похоже - Василий Темный. Конкретная пятнашка. Ну, Дитер, ты даешь... - обалдело воззрился я на виновника торжества. Тот завороженно внимал. Хеля искренне взмолилась.
- Ребята. Вы хоть как-то комментируйте свой сленг. Это же невозможно переводить. Я смогла только донести до Дитера, что он нашел нечто необычайное. Мы жаждем подробностей.
- Сейчас, погоди, - отмахнулся Димыч, вновь отнимая у меня пробку и любовно ее разглядывая в извлеченную из очередного своего кармана, пластиковую, портативную лупу.
Пришлось напрягать фантазию мне.
- Ну, в общем... В так называемый "безмонетный" период, у удельных князей на Руси ( 13-15 век), отсутствовала возможность увековечивать свое княжение на деньгах. А хотелось. И нашли выход - запечатывать бутылки с водкой для княжеского двора не просто сургучом, а крышечкой из мягкого сплава на основе серебра. Пробки же эти, соответственно, чеканились с определенным рисунком и датами, идентифицирующими своего хозяина благородных кровей.
Водка, понятно, использовалась как для сугубо собственных нужд, так и в качестве презентов другим князьям. Ну или послам, к примеру. За попытку ее приобретения простолюдином, пусть даже купцом, полагалась смертная казнь. Имеется широчайшее разнообразие этих артефактов, что представляет несомненный интерес для коллекционеров.
Есть два основных разновида. Белый металл и желтый. Изделия из желтого металла встречаются несколько чаще. То есть Дитеровский экземпляр, несомненно, крайне ценная находка и предмет черной зависти любого серьезного собирателя. Уф-ф-ф... - перевел я дух и с надеждой взглянул на заварившего эту кашу эксперта. Тот понял.
- А вот фиг тебе, а не Темный, - торжествующе воскликнул эксперт, царапая зрачком лупу.
- Посмотри на шрифт, на единичку. Гадом буду, это Димон Донской! - он в экстазе захлебывался слюной.
- Ну блин, сколько копаю, а ни разу вживую не видел. Только фотки на форумах. А это что за полоска на юбке? Витек, посмотри! Перечекан, чтоб я сдох! - Димыч взвыл в восторге. Его конкретно понесло. Я отобрал лупу.
- Точно. Перечекан с-с-с... новгородской медовухи. - озарило меня наконец.
- А тогда что у нас получается, если новгородка? А тогда получается, что это не просто белый металл, а-а-а... - глаза моего друга умоляли выручить.
- А Мекленбуржский снежный кобальт, - торжествующе закончил я.
- Но это же пипец! Беска Дмитрия Донского, из меклебуржского сплава, перечекан с новгородки... Их же всего девять штук. На всю планету! - Димыч с жалостью посмотрел на близкого к обмороку Дитера.
- Как ты ее вывозить собираешься, чудовище? Это уже не те жалкие шесть лет за незаконный коп. Тут червончик корячится, как минимум. -
Дитер заговорил, с трудом подбирая слова.
- Я, я имею каналы. Если присутствующие не будут возражать, конечно. Кроме того, я готов считать эту находку кладом и, после соответствующей оценки, передать присутствующим их законную долю в денежном эквиваленте. -
- Ну, смотри. Твое решение - твой риск. А мы не возражаем. И своих не сдаем, - подвел итог Димыч.
- И вообще. Теперь можешь смело ломать клюшку об колено. Больше ничего равноценного ты не найдешь никогда. -
Мы помолчали, остывая и оценивая достигнутый эффект. Вроде бы достойно.
На меня вдруг навалилась усталость. Все-таки ночь за баранкой Нивы, это вам не лапшу на уши вешать доверчивому интуристу. Дождавшись, когда Дитер закончит упаковывать свою бесценную находку, я вопросил народ.
- Други мои! А не озаботиться ли нам местом для ночлега? Через пару часов стемнеет, а у нас, в смысле лагеря, еще конь не валялся. У костра посидеть опять же... Отметить удачный день. А? -
Возражений не последовало. Поисковый азарт уступил место голоду и усталости. Захотелось походного уюта и душевных бесед за вечерним столом. Честно говоря, это еще одна причина, гонящая меня в поля. После копа конечно.
Мы не торопясь потянулись к машине.
- Ну, че, один-один, а? - торжествующе шепнул мне Димыч.
- Дрожи Германия! -
Глава шестая. Мировые проблемы, как дополнение к копу.
Через полчаса, в километре от места поиска, обнаружилась вполне приличная полянка в лесу с ручейком в низинке. А еще через час мы уже готовились поедать шашлыки, заботливо и со знанием дела приготовленные Димычем не на пошлых шампурах, а на вполне авантажных веточках с близлежащих кустов. Такая вот дань романтике. Не мамонтятина конечно на вертеле, но все же...
Под натянутым тентом, закипал на разгорающемся костерке котел с водой для чая, чуть поодаль гостеприимно раскинулись палатки, ненавязчиво суля сладкий, освежающий сон усталому человеку, вокруг все того же костерка призывно разлеглись спальные пенки, на которых неугомонные охотники за приключениями, вольготно раскидали свои намаявшиеся за последние сутки телеса. Пепелац - заслуженно подремывал в сторонке.
Пастораль, право-слово.
Я давно заметил - после копа, лежится особенно хорошо. Еда, выпивка - все под рукой. А кому лениво тянуться, может жестом или ласковым словом(?) попросить друзей передать ему требуемое. Димыч, покончив с мангалом и водрузив последнюю охапку импровизированных шампуров на кусок клеенки, долженствующую обозначать стол, со вздохом облегчения также ударился в релакс.
Через примерно тридцать секунд (а это для Димыча много), он беспокойно заворочался и, нашарив на столе среди разнообразнейшей етьбы незабвенную кедровку - вопросительно взглянул на меня.
Хм... Возразить штоль? Вот умора была бы...
Через пару минут все держали в руках стопки и выжидательно смотрели на меня.
- Ну да, теперь тамаду вам тут еще изображай, - без особого протеста смирился я и прокашлявшись сказал.
- За удачный день, ребята. За нас, ненаглядных, - и выпил, предусмотрительно протягивая Хеле кружку с запивкой. Все дружно остаканились и вгрызлись в шашлыки. Я с опаской продолжил.
- Дитер, Хеля. Хочу принести вам свои искренние извинения в отношении потрясающей ценности находки. Это был розыгрыш. Экспромт, родившийся ненароком в наших ущербных головах. Вот так мы здесь шутим. Не сердитесь, пожалуйста. -
Ребята как по команде прекратили жевать, усваивая ошеломляющую новость. Я с легким беспокойством следил за выражением их лиц. Димыч обратился в валяющийся соляной столб.
Тишина.
Вдруг у Хели затряслись губы, и она резким кивком спрятала лицо в сомкнутых ладонях. Раздались истерические всхипывания. Плечи заходили ходуном.
Мы с Димычем, кляня себя на чем свет стоит, одновременно подскочив, рванулись к ней, бормоча косноязычные утешения. Хеля подняла залитое слезами, исказившееся от тщетно сдерживаемого смеха личико и едва живая прорыдала
- Я с самого начала подозревала какой-то подвох. Но вы были так чертовски убедительны! Майн готт, Боже мой! Неописуемо! Высший пилотаж! -
Ее было не остановить. У нас отлегло от сердца, а мой компаньон в молниеносном темпе наполнил стопарики.
Выпили. Посмотрели на Дитера.
Тот понял... и, стерев, прикипевшую казалось навеки оторопь с морды лица, медленно, пробуя слова на вкус, заговорил.
- Сказать, что я ошарашен - значит, ничего не сказать. Я - практичный человек. И уже знал, кому звонить и что говорить, для того чтобы обеспечить беспрепятственную транспортировку "раритета" на родину. У меня тоже вначале мелькнули смутные сомнения в заявленной ценности находки. Но должен признаться - логика, аргументация вашей экспертизы и естественность проявленных эмоций, рассеяли все мои подозрения. Прима! Если это действительно экспромт, то я не имею слов. -
Все с облегчением рассмеялись, а Дитер продолжил.
- Но я не считаю себя в проигрыше. Эта история - ценность сама по себе. Поэтому находку я обязательно увезу домой, как память о великолепном образце неописуемого русского юмора, для восприятия которого требуется, как минимум крепкое, здоровое сердце. Спасибо вам друзья! -
Мы в воодушевлении захлопали. Умеет немец держать плюхи, чего уж там... Молодец. А Димыч невинно поинтересовался.
- Ну, то есть... Продолжаем в том же духе? - и тут же шутливо получил хелиным кулачком в бок.
- Безусловно. Только теперь это делать будет несколько сложнее. Предупрежден - вооружен, - благодушно ответствовал Дитер, нацеливаясь на очередной шампур.
- Ну-ну, сокол ты наш импортный. Поживем - увидим, - тихонько пробормотал Димыч, гася в глазах вспыхнувшую искру очередной пакости. Я только вздохнул, сокрушенно оценивая потрясающую наивность несостоявшегося владельца раритета. Неистощимая любовь моего друга к вдумчивым гадостям, давно уже стала притчей в языцех...
Костер разгорелся, радуя глаз и сгущая за нашими спинами надвинувшуюся темноту. Мы выпивали, закусывали, перебрасывались редкими, необязательными репликами. Нам было спокойно и уютно.
Хелена, отводя взгляд от чарующих огненных бликов, неуверенно спросила.
- Мальчики. А есть ли такие темы для бесед, обсуждение которых вами бы не приветствовалось? -
Димыч посопел и, с сожалением отрываясь от поглощения очередного огурца, сказал.
- Наверное, нет. Были случаи, когда мы закрывали какую-то тему. Ну, чтобы избежать дружеского мордобоя, к примеру. А так, чтобы - табу? Нет. Другое дело, что не принято обсуждение ради обсуждения. Говорим о том, что искренне волнует, интересует. Ключевое слово - искренность. Ну и еще - готовность подавляющего большинства поддержать разговор. А о чем ты хотела спросить? -
Хеля раздумчиво протянула, катая в руке порожнюю стопку.
- Вопросов очень много. Мешает опасение вторгнуться ненароком в приватные сферы, имеющиеся у каждого. Понимаете, у нас с Дитером, не было до сих пор возможности по-простому пообщаться с интересными русскими. Деловые контакты, как вы понимаете, это не совсем то. Атмосфера не очень способствует. Партнеры, подчиненный персонал - это всегда зависимость друг от друга. Какие уж тут искренние разговоры на отвлеченные темы. А здесь, сейчас, все совсем другое... Ну хорошо. - решилась она, сдувая с лица непокорную прядку светлых волос.
- Вопрос к Димычу. Что, лично тебя, привлекает в поиске? Я не очень... назойлива? -
Тот кивнул, принимая вопрос. Пожевал губу.
- Копаю, потому что нравится копать. Это - настоящее. А жизнь кругом - полная херня. Неправильная какая-то. М-да... как-то я не очень, - немного обескуражился он.
- Это вы лучше к Витьку. Я - больше руками мастак, - и с преувеличенной сосредоточенностью заковырялся в пачке, выуживая сигарету. Хелена и Дитер выжидательно взглянули на меня.
- А что Витя? Димыч выдал практически идеальную формулу. Или вам нужны комментарии? - взглянул я на ребят. Они синхронно кивнули. Я сосредоточился.
- Ну хорошо. Я думаю, в поля вообще случайно не попадают. Это - кажущаяся случайность. А на самом деле, человеку просто становится душно в рамках своей обыденной жизни. Есть разные способы попытаться вдохнуть свежий воздух. Рыбалка, охота, туризм, различные варианты экстрима... Ну и коп, естественно.
Объединяет их всех одно - желание, хотя бы на время, вырваться из бетонной удавки города, где почти все искусственное. Дружба, любовь, добро, зло, желания, цели, идеалы... Практически все - условность, дешевый пластик. Сегодня так, а завтра наоборот. А потом снова наоборот. Настоящее только одно - выгода. Фактически любой ценой. Она же цель и смысл жизни. Все покупается и продается. Это стало нормой. Только исходя из этого определяют успешность и состоятельность личности.
Многих от такой жизни тошнит. Кто-то смиряется, кто-то спивается. Другие убегают хотя бы ненадолго, стремясь вырваться из этой атмосферы иссушающей душу. Понимаете? Уходят в первую очередь не куда-то, а от чего-то. Кто на время, а кто-то навсегда. Этих, последних, нашедших силы и мужество изменить свою жизнь, перестать сжигать годы и годы гоняясь за лживыми, эфемерными ценностями, я считаю счастливыми людьми.
Я вас не очень утомил?
- Говори, - произнес Дитер, сосредоточенно глядя мне в глаза. Хеля просто молча кивнула, не отводя взгляда от пылающих жаром углей. Я продолжил.
- Так вот, те, кто хочет хотя бы на время вырваться, ищут отдушину по себе. Для нас это коп. Почему именно он? Здесь тоже все не очень просто. Есть несколько уровней восприятия, в зависимости от того, насколько ты погружен в процесс.
Первый и самый очевидный, это просто вариант отдыха на природе, одному или в приятной компании, где все равны. Плевать, кто ты в городе - делавар или безработный, врач или мент. Статус определяется твоими чисто человеческими качествами. Искренностью, умом, легкостью на подъем... Всем, что позволяет "попасть в обойму" к понравившимся тебе людям. Благодаря тому, что существенная часть находок имеет, хотя и небольшую, но цену, позволить себе заниматься копом без серьезных затрат, может практически каждый.
Ну и, в конце концов, это занятие просто затягивает. Да и интригу никто еще пока не отменял. И надежда поймать свою "золотую рыбку" греет душу каждого, отправляющего на поиск.
Второй уровень - осмысленное приобщение к изучению своей истории.
Сначала, это просто те непередаваемые ощущения, которые испытывает каждый копарь, держа на ладони поднятую им монетку - овеществленный кусочек истории. Вы сегодня наверняка это прочувствовали. - ребята согласно кивнули.
- У той же Хели, сегодня выскочила чешуйка почти пятисотлетней давности. Представьте себе только - пятьсот лет назад, живой человек (а не персонаж исторического романа) потерял ее невзначай, а сегодня наша славная боевая подруга подняла эту славную серебряшечку. Понимаете? Из рук в руки! Через пятьсот лет! Кстати, к слову, мои импортные друзья. До рождения объединенной Германии в 1871 году гением товарища Бисмарка, оставалось еще долгих три столетия. -
Хелена выпутала свою находку из вдумчивой упаковки и вновь завороженно уставилась на нее. А Димыч, выражая всем своим видом недоумение от столь нерациональной траты времени, торжественно провозгласил.
- Ну, за историю! - и быстренько раздал всем по порции.
Выпили, закусили, закурили...
- Витя, продолжай, пожалуйста. Нам очень интересно, - попросила Хеля. Я не жеманясь, возобновил свой затянувшийся монолог.
- У каждой находки своя история. Благодаря инету, любой желающий может попытаться ее узнать. Дальше. Надо понимать, где копать. Это опять работа со старыми картами, летописями, дневниками... И наступает момент, когда огромное количество хаотично впитываемой информации, переходит в качество ее обработки и анализа.
Ты пытаешься выяснить реальную картину каких-либо исторических событий. Сначала просто для того, чтобы отделить зерна от плевел, истину от лжи и вымысла. Тебе, как поисковику, нужна, прежде всего, достоверная информация.
И вот тут, в процессе анализа, начинают возникать вопросы. Их много. И очень часто ответы, предлагаемые тебе официозом, не устраивают совершенно. А у всего есть причина. И у лжи тоже.
И ты незаметно переходишь на третий уровень.
Происходит волшебная штука. Ты начинаешь думать! Целенаправленно. Сопоставлять, анализировать, искать... А поскольку история неразрывно связана с нашей действительностью, то твои вопросы рано или поздно вводят тебя же в ступор. "Почему" - это вообще страшное слово. Далеко может завести. В один прекрасный момент, с твоих глаз спадает пелена и, оглядываясь на окружающий нас мир, ты понимаешь (а не просто чувствуешь) насколько он лжив и противоестественнен человеческой натуре. Короче, ты становишься человеком думающим. А значит маловнушаемым. А значит малоуправляемым. А это очень многих не устраивает как на бытовом, так и на стратегическом уровне.
Ведь отучить нас думать - это глобальная межгосударственная задача, в реализацию которой вбухиваются дикие миллиарды средств. И здесь все способы хороши. Начиная с убитого напрочь образования и заканчивая засильем рекламы. Не думай - купи это, съешь то, делай так. И все будет в шоколаде. Терпеливо и трепетно выращивается тупое человеческое стадо.
А мы другие. Благодаря нашему хобби, мы не разучились думать. И для меня третий уровень, это, прежде всего счастье общения с людьми думающими. А уж потом находки, атмосфера приключений и познание истинной истории своей страны. -
Я люблю копарей. Это практически всегда безумно интересные люди. Через одного - носители таких глубинных знаний в истории, которым позавидуют многие профессионалы.
И это свободные люди. А еще, знаете, я в любом конце нашей страны, без опаски и внутреннего стеснения подойду к человеку, гуляющему по полю с прибором. И нам будет, о чем поговорить.
Вот за все это я и люблю коп.
Мы сегодня пить будем вообще?! - накинулся я расслабившегося Димыча. Тот, осознав, моментально исполнил требуемое. Хеля, отходя от впечатлений, проговорила как бы про себя.
- Да, ребята. Начали с копа, а закончили мировыми проблемами. Как сказал бы Дитер - колоссаль! Но как мне все это нравится... Можно я скажу тост? - Мы дружно взревели, выражая свое восхищение. Она жестом попросила всех подняться, обвела нас медленным, тягучим взглядом и негромко произнесла.
- За коп, мальчики. И пусть нам повезет!-
Закусив, как водится, мы снова разлеглись вокруг костра. Мне пришла в голову забавная мысль. Решив не откладывать, я произнес.
- Народ. Предлагаю исправить одну наметившуюся легкую несуразицу,- всеобщее оживление продемонстрировало явный интерес к озвученному.
- Боюсь спрашивать - какую? - с преувеличенной опаской уставилась на меня Хеля.
- Секунду терпения. Димыч, будь друг, охарактеризуй предельно кратко Хелену и Дитера. - задействовал я один из многочисленных талантов своего друга. Он на мгновение задумался, а потом вынес приговор.
- Змея и Мелкий Симпсон. -
Я в восторге показал ему большой палец.
- Супер, Димыч. Умрешь - лучше не скажешь. - и прокомментировал.
- Друзья мои. Только что, благодаря этому вот товарищу, мы исправили досадный перекос, имевший место в нашей компании. Дело в том, что каждый копарь имеет прозвище. Оно может совпадать с именем, ником, деталью внешности, профессией и так далее. Может быть получено спонтанно, в результате какого-либо случайного происшествия... Это уже не важно. Главное - вы получили свое второе имя, которое и станет определяющим в нашей среде. Для многих оно становится ближе и роднее обозначенного в метрике. - краем глаза я заметил характерные манипуляции Димыча и торжественно закончил, принимая из его рук очередной дринк.
- Поздравляю вас с крещением и вступлением в многочисленную, дружную, копарскую семью. Типа Вэлкам, епть. Ура! - все с воодушевлением выпили, подтвердив свершившийся факт. Дитер попросил слова.
- Следует ли это понимать так, что мы - члены клуба? - и дождавшись живейшего согласия ветеранов, просиял любопытствуя.
- Но почему - Змея? -
Димыч оценивающе прищурился на Хелю и дружелюбно подначил.
- У тебя-то самой, есть возражения или внутреннее неприятие? -
Змея лукаво прикрыла бездонные глазищи.
- А, пожалуй что и нет. Но только с оговоркой - очень добрая змея. -
Я не сдержавшись, хмыкнул.
- Ну, настолько, насколько змеи вообще способны быть добрыми, пока на хвост не наступишь.- Мужики дружно рассмеялись. Каждый чувствовал исключительную точность димычевой формулировки. Хеля шутливо погрозила нам пальчиком и поторопилась переключить внимание на Дитера.
- А почему Мелкий Симпсон? Ну, мелкий - понятно. Кляйн - маленький. А почему Симпсон? - она, улыбаясь, воззрилась на шефа и вдруг прыснула от смеха.
- А ведь действительно, чертовски похож на папашу Симпсона. Только в более моложавом и спортивном исполнении. Димыч, ты чудо! - Димыч стеснительно кивнул, соглашаясь с очевидным.
- Ну, хорошо. А вы? Мы можем узнать ваши "боевые клички"? - широко улыбаясь, спросил Дитер.
- Да легко. Димыч - он и есть Димыч. Подозреваю, что еще с детского сада. А я... - мне пришлось снять кепарь и постучать себя кулаком по нещадно выскобленной тыкве.
- Бритый? - засмеялась Змея.
- Лысый, - внес ясность Димыч и парочкой смолистых сучьев оживил костер.
- Ребята. А не отойти ли нам ко сну? - внес я давно вертевшееся на языке предложение.
- В том смысле, что лично я, пожалуй, пойду баиньки. Разговоры поразговаривать у нас еще масса возможностей будет, а поскольку завтра с утра мы перемещаемся на другое место, за сто с лишним километров, то я бы хотел выспаться. В общем, кто как, а я в люлю. Спокойной ночи, - и поднялся, прихватывая свою пенку. Мелкий Дитер тоже дисциплинированно подскочил, собираясь устремиться к своей палатке, Димыч стал собирать со стола, а Хеля придвинулась ближе к костру.
- Я еще посижу немножко, можно? Так жалко спать, - она свернулась уютным клубочком, сладко жмурясь на древнюю магию огня. Я пожал плечами, помогая напарнику укладывать все ненужные вещи в машину.
- Я тоже пожалуй тормозну. - буркнул Димыч и засовывая в карман извлеченную из пакета с продуктами, консервную банку, озабоченно произнес.
- Помнится, ты днем пару яблочек с поля притырил. Угостишь друга?
- Змею ублажать собрался? - хмыкнул я, протягивая ему плоды.
- Ну это как получится, - уклонился он от обсуждения и нырнул к костру.
Упаковываясь в спальник и готовясь нырнуть в сладостное небытие, я блаженно вытянулся, закрывая глаза, и тут меня осенило. Консерва, яблочки... Эх Димыч, Димыч... А, если у них валидола не окажется?
И провалился в сон.
Добавлено через 5 часов 2 минуты 33 секунды
Глава седьмая. Что такое шутка и с чем ее едят.
Вот странное дело... В палатке - всегда сплю предельно чутко, что никак не отражается на качестве отдыха. Такое удивительное состояние полудремы, когда мозг в автономном режиме отслеживает все происходящее вокруг, сепарируя звуки на фоновые и остальные. И в случае потенциальной опасности будит организм буквально за доли секунды.
Я спал и слышал тихий бубнеж Димыча, втирающего что-то завороженной колдовством ночного леса Хеле, слышал как он потом кряхтя и шурша нейлоном спальника укладывается в палатке... Потом остался только шорох начинающегося мелкого дождика, шум ветра в кронах сосен над нами и топот предельно наглой лисы, выбравшейся помышковать и решившей заодно провести тщательный аудит в нашем лагере. Как сладко дремать в теплом, уютном коконе спального мешка, убаюкиваясь монотонным шепотом дождя.
Под утро, напарник вжикнул молнией выхода, выскальзывая наружу, а еще примерно через полчаса, отсыревший утренний лес огласился его жизнерадостным трубным ревом.
- Господа кладоискателя - па-адъем. Чай закипает, хавчик на столе, а чарующе лядяной ручей жаждет облобызать ваши сонные, опухшие рожи. Хеля не в счет. Там - личико. -
Я вылез из спальника быстренько натягивая камуфляж поверх термобелья и затолкнув в чехол свою синтепоновую перину, вылез на свет божий. В соседней палатке тоже ощущался бодрый оживляж. Дождь прекратился еще ночью, но попятнанный лохмотьями тумана лес напоминал недовыжатую поролоновую губку, истекающую влагой на краю раковины у нерадивой домохозяйки. Димыч протягивал мне из салона Нивы умывальные причиндалы.
Поеживаясь и позевывая, мы по знакомой тропке направились к ручью. В двух метрах за нами следовала оставшаяся пара.
Вот оно! За первым же кустом вольготным блином растеклась совсем свежая лепеха медвежьего гуано, все также кокетливо декорированная кусочками яблок. Димыч всплеснул руками, наклоняясь над ней.
- Вот гад, а? - возмущенно обратился он к застывшей аудитории.
- Совсем обнаглел, животное. Похоже, всю ночь рядышком с лагерем шастал, паразит. И костер ему пофиг. -
Он зачерпнул указательным пальцем солидную порцайку желтоватой субстанции, задумчиво отправил ее в рот и, почмокав, провозгласил.
- А ведь свежак совсем. Буквально час как нагадил, не более. А, Витек? -
Я, покоряясь неизбежному, повторил процедуру.
- Да не, Димыч. Явно ночью тужился, зверюга. Если бы свежак - еще парило бы. -
Раздавшиеся сзади громкие, утробные звуки, побудили нас прервать увлекательнейшую органолептику образца и оглянуться.
Германия, упав на колени и уткнувшись лицами в чахлый кустарник, интенсивно болела в него морской болезнью.
Похоже, ребята ничего не знали об этой старой туристкой хохме. Чистило их демонически. Со стонами и подвываниями. Наконец Хеля пошатываясь, приподнялась с колен и, обратив к нам перекошенное, нежно салатного оттенка лицо, ошеломленно простонала.
- Это... что... такое... было... - Аналогичный вопрос читался и в запредельно изумленном взоре Дитера.
Димыч кинулся спасать ситуацию. Как умел.
- Ребята, да вы что? Это же шутка! Это просто кабачковая икра! Нате, сами попробуйте... - и с искренним раскаянием на лице, зачерпнув солидную соплю продукта на щепочку, сделал шаг по направлению к болезным. Дикий крик неописуемого ужаса был ему ответом. А незадачливые тевтоны сайгаками нырнули в заросли, откуда незамедлительно послышались знакомые звуки второй части Марлезонского балета, исполняемого с необычайным воодушевлением.
- Димыч. Ох, не замолим... - покачал я головой, направляясь к ручью...
Тем не менее, через двадцать минут, освежившаяся и более-менее пришедшая в себя компания собралась у костра. Остатки недавнего потрясения еще читались на лицах наших друзей, но самообладания им все же было не занимать. Ситуация понемногу выравнивалась.
- Боже мой. Я же теперь год ничего не смогу есть, - выдохнула Хеля, с отвращением взирая на скромный в ассортименте, но обильный стол. Димыч захлопотал.
- Все - херня, кобра ты наша впечатлительная. Это мы сейчас поправим. С гарантией, проверено, - и извлек из пакета бутылку лекарства "решительно-от-всего".
- Во! Учись старый. На что только люди не идут, лишь бы с утра остограмиться. - жизнерадостно заблажил новоявленный эскулап, разливая кедровку по трем посудинам.
- Сейчас это не выпивка, а антидот. Подняли, зажмурились, выпили одним глотком. - подал он пример опустошая стопку и потянулся к еде. Ребята с легким содроганием последовали за ним. Выдохнув и помотав головами, они с удивлением обнаружили, что способны потреблять пищу. Чем немедленно и воспользовались.
- Вы, оба - оружие массового поражения, - объявила Хеля, подцепляя ноготком ломтик сала.
- Боюсь, мы никогда до конца не привыкнем к своеобразию вашего общения. -
Не боись, подруга. Человек - такая скотина... Ко всему привыкает, - утешил ее Димыч.
- Давайте-ка оперативненько закругляться. Нам еще сегодня ехать и ехать. -
Все засуетились, завершая завтрак и сворачивая лагерь.
Впереди был еще один, сулящий необычайные приключения день.
Глава восьмая. Без названия.(1)
Мы стоим у песчаного обрыва неширокой, с низким заболоченным противоположным берегом, речушки. Позади остался очередной, весьма нескучный перегон, а перед нами в виде небольшой опушки соснового леса, неровной горбушкой обгрызенной по краям многолетними паводками, красуется урочище. По отзывам старого, верного камрада давшего эту наколку - весьма сладкое местечко. Не знаю как оно в плане урожайности конечно, но уже радует то, что в поисках места для лагеря ехать никуда не нужно. Можно будет встать прямо у воды, на вполне уютном песчаном языке, ровной площадкой радующим глаз.
Судя по всему - поселуха, первое упоминание о которой я нашел в разрядных книгах 1475 - 1605 годов, уже большей частью покоится в реке. Но остаток полянки, во всяком случае, был вполне ходибельным благодаря отсутствию зарослей травы. И внушал всем своим видом надежды на долгожданное удовольствие от предстоящего копа.
Народ, обнажив клюшки и переминаясь с ноги на ногу от нетерпения, смотрел на меня и ждал последних вводных. Ну, будут вам вводные...
- В общем, так, - начал я, собираясь с мыслями.
- Снова о ВОПах. Здесь, в заонежье, неподалеку от Оштинского погоста, проходила линия фронта. Три года на одном месте, вплоть до снятия блокады Ленинграда в сорок четвертом. А это значит - неизбежные минные поля, неразорвавшиеся бомбы, снаряды и прочие сюрпризы. Камрад-наводчик утверждал, что тут вроде бы чисто. Но осторожность не помешает. После войны проводилось конечно частичное разминирование, но вряд ли скурупулезно. Да и занимались им здесь семнадцатилетние девчонки с соответствующей квалификацией. И заплатили они за это сполна. Даже фильм такой сняли недавно - Рябиновый вальс. Дома, у кого есть желание, посмотрите. Впечатляет.
Дальше. Гулять есть резон по этой вот полянке, цепляя при желании полоску леса. Углубляться в него больше чем на двадцать метров, думаю, не имеет смысла. Большая часть урочища, увы, уже на дне реки. Годы... Но именно поэтому, береговой откос тоже может представлять интерес. Ну, вроде все. Поехали? - и пошел, лаская землю бережными полукружьями взмахов своей красавицы Маски.
Ну, где ты, моя синяя птица удачи?
- А есть хабар, есть... Попер, родимый. Ух, ха-ра-шо! - Через пару часов с небольшим, в моем кармане в аккуратных пакетиках, дремали немногочисленные, но такие долгожданные находки. Имперский знак "За отличную стрельбу" в чудном сохране, карельская литая уточка - домонгол, приятная павлушкина копеюха (Надо будет отмыть и посмотреть монетный двор. Если А.М. - вообще песня.), пяток подубитых денег, от Анны и до Лизы... Симпсон тоже прибавил к своему вчерашнему масончику, четыре какалика и часть прекрасного складня с остатками голубой эмали. Я знаками показал, что в земле должно быть еще два фрагмента и отправил его пылесосить и шурфить место находки. Димыч со своей гадюкой утюжил кромку леса неподалеку...
- Интересно, а почему я решил, что Змея его? Это, с каких таких пор я стал сдаваться без боя? Тем более, что ловил, ловил у нее моменты чисто женского, приценивающегося интереса к своей скромной, неказистой персоне. Хотя бабьЕ это - фиг поймешь. Но то, что Мелкий к ней никаким боком - зуб даю. Похоже, у них только начал оконтуриваться романчик и тут мы с Димычем нарисовались. Рояль в кустах, мля... Ну что ж - на войне, как на войне. Будем поглядеть...
Оп-па, опять сигнальчик. Конкретный такой, правильный... Хрен с ней, с Хелькой. У меня тут чего-то прелюбопытненькое. Ну-ка, ну-ка... Потихоньку, лопаточкой, с запасом... Блин, дерн - зараза. Ну, ничего. Вот он, комок земли. Уже наверху. Славненький такой песочек, чистенький.
Хотя Змея канешшна - тетка убойная. Ух, аж зубы ломит. Ну-ка катушечкой сверху... Да пошла она, эта Хелька - змеюка подколодная...
Вот он сигнальчик, уже в ладошке. Та-ак, что у нас там. Оба-на! - Я, очищая ладонь от остатков песка, увидел серебристый кругляш с профилем Николая Второго. Ну, наконец-то. Мой первый серебряный рубчик. Аккуратно перевернул его и в недоумении уставился на надпись - "За усердие". И только потом глаз зафиксировал проушинку на ребре кругляша.
- Ага, медалька. Ну, супер. Ладно, будем считать равноценной заменой, - поиск забрал меня целиком. Какие на хер тетки, когда тут пруха в полный рост обозначилась...
- А-А-А!!! О-О-О!!! Сюда, мать вашу! Да быстрее, в рот вам потные ноги! - орал заходясь в хрипе, подпрыгивающий на месте Димыч. Я оценил амплитуду прыжков и понял, что приколом тут и не пахнет. Мы сбежались, как мухи на м-м... мед и ожидающе уставились на горлопана. Он, вымученно улыбаясь, молча показал на внушительную, выкопанную им яму. На дне ее четко обозначилась металлическим боком, какая-то овальная бурая железяка, больше всего напоминающая...
- Чугунок! Чтоб я сдох, чугунок! - впадая в прострацию, пробормотал Димыч.
- Давайте дальше сами. Я - не могу. Витек, давай ты. - Я кивнул и, встав на колени, аккуратно разрыхлил лезвием лопаты песок вокруг находки. Потом, нагнувшись, бережно, кончиками пальцев стал выбирать грунт. Нащупал острую кромку закруглившегося металла уходящего вглубь. Сердце похолодело. Я уже понял, что мы нашли. Подцепив каску советского образца с двух сторон, медленно, обхватывая низ ладонями, вытащил наверх.
Аккуратно тряхнул ею над землей, слегка ударив ребром об грунт. На траву, неохотно, цепляясь за ржавый металл полуистлевшими лоскутами ткани, выпал череп. Звенящая тишина обволокла нас. Было такое ощущение, что даже ветер затих. В глотке мгновенно пересохло. Откуда-то со стороны я услышал свой хриплый, жестяной голос.
- Димыч, копаем. Бьем шурф два на два. Ищем медальон. - Две лопаты с противоположных концов ямы аккуратно взрезали дерн. Время исчезло, оставляя немыслимый сумбур мыслей в голове.
- Как же так, братишка. Как же так? - крутилось в мозгу заевшей грампластинкой. Почувствовал твердую, сильную ладонь на плече. Недоуменно поднял глаза. Дитер, с моментально осунувшимся лицом, впиваясь мне в зрачки остановившимся взглядом, пролаял коротко и жестко.
- Wir sollen auch. Verstehen Sie? - я закрыл глаза. Дежа вю. Сейчас услышу треск автоматных очередей, и поредевшая цепь снова захлебнется в своей крови, устилая трупами этот пустынный берег.
- Мы тоже должны. Вы понимаете? - эхом донесся до меня голос Хелены.
- Сами, - мрачно прогудел Димыч.
- Nein! Wir sollen auch! - Дитер, закаменев, не отводил взгляда. Его рука легла на мою лопату. Я выпрямился, глядя на Димыча. Перед ним, вытянувшись и дрожа всем телом, стояла Хеля. Я сдался.
- Хорошо. Ищем маленький черный эбонитовый цилиндрик. Размером чуть больше гильзы. Поднятую наверх землю просеиваем руками, выбирая все фрагменты костей, и складываем их отдельно на бруствер, - немцы понятливо кивнули и взялись за лопаты. Мы встали на просеивание. Я физически ощутил, как звучно лязгнула металлом упавшая ребром стальная переборка, разделив меня и Димыча с нашими новыми друзьями. Мы бились в нее всем телом, с обеих сторон, но она не поддавалась, обволакивая холодом своего отчуждения.
Тебе решать - солдат. Все в твоей воле.
- Нужно забить точку в навигаторе. Потом поисковикам скинем. И крест, - взглянул я на друга. Он, молча, кивнул и пошел к машине...
Смертный медальон мы так и не нашли. Уже под вечер, сформировали могильный холмик, увенчанный свежеоструганным крестом. В центре его висела маленькая, сделанная из картонки, заламинированая скотчем с обеих сторон, табличка с надписью
- Неизвестный русский солдат.
Димыч принес бутылку и стопки. Разлил. Первую поставил на рыхлый песок могилы. Обнажил голову. Взял вторую, дождался пока подняли все и тихо, с трудом выталкивая слова из горла, сказал.
- Простите нас мужики. Прости солдат. Прости. -
Без названия. (2).
Мы сидели у костра. Молча. Старательно избегая взглядом друг друга. Вязкая тишина свинцовой плитой навалилась сверху и не давала дышать. Курили одну за одной...
А что тут скажешь? Просто война неожиданно догнала нас и развела по противоположным окопам. А мы не знали, что с этим делать.
- Возможно, это последний наш вечер вместе. Поэтому я не буду молчать. Не хочу. Не могу, - отводя взгляд от огня и с трудом, раздвигая занемевшие губы, произнес Дитер.
- А надо? - тяжело посмотрел на него Димыч.
- Не знаю. Но если промолчу - непонятно, как жить дальше. - Дитер оборвал сам себя, прикурил еще сигарету. Мы молча ждали.
- Мне сейчас очень больно из-за того, что я немец. Я не могу найти своей вины, но чувствую, что она есть. Я не сделал вам ничего дурного. На мне нет вины за гибель вашего солдата. Но она раздирает меня на части. Почему так? Не молчите, пожалуйста! - он швырнул сигарету в огонь.
- Почему я должен терять друзей из-за того, что наши деды смотрели друг на друга через прицел винтовки? Почему эта война встала между нами стеной? Почему мне так больно?
- Все просто, Дитер. - усталым, безжизненным голосом сказал Димыч.
- Потому что у тебя есть совесть. И она болит. -
Немец обхватил голову руками, мучительно застонал.
- Старший брат моего дедушки, оберст, полковник, ранение и контузия на Восточном фронте, умер в Вене в госпитале. У нас не принято говорить об этой войне. Но бабушка рассказывала... Он долго умирал. Говорил, что Бог нас накажет. Я снова не о том... -
Помири нас, солдат. Прошу.
Я не понимал, какие нужны слова, но молчать было невыносимо. Взглянул на Дитера.
- Знаешь, мы с Димычем не копаем войну. Не наше это. Да и непросто там все у поисковиков. И у красных не все красно, и у черных не всегда черно. И когда натыкаюсь изредка на находки, подобные сегодняшней, всегда боюсь, что вот сейчас сердце не выдержит. Просто лопнет от горя и чувства вины. Поэтому искренне восхищаюсь ребятами занимающимися поиском и перезахоронением останков павших. Я - не смог.
Они сами, добровольно вернулись в эту войну, чтобы не умерла память. Чтобы меньше осталось в нашей земле непогребенных костей погибших солдат. И уверен, многое им простится и спишется там... наверху. Кем бы они ни были.
Я понимаю, Дитер, отчего тебя корежит. Война была одна, вот только ее историю мы учили по-разному. Тебе объясняли, что по сути это было противостояние двух тоталитарных систем. И немецкий народ пострадал от гитлеровского режима не меньше, чем остальные. И ваше нападение в сорок первом, было по сути вынужденным, превентивным ударом. Так? -
Немец молча кивнул.
- И это правда. Только о войне много правд понаписано. А есть еще одна - окопная. Часть ее - те кости, которые ты сегодня держал в своих руках. А это не строчки из книги.
Так вот, об окопной - русской правде...
Не катите вы на роль безвинной жертвы, понимаешь? И вообще - жертвы. Потому что история не терпит сослагательного наклонения. Потому что это вы напали первыми. Не Гитлер, а вы все - гордость и цвет немецкой нации! Это вы давили траками своих панцеров наши поля. Это вы перли через границы - сытые, наглые, расчитанно жестокие, высокомерно уверенные в своем исключительном расовом превосходстве над недоумками славянами-унтерменьшами. И так было, пока вы не поняли, что здесь не Европа, легшая под вас с хныканьем обиженной проститутки. А когда вы с ужасом уразумели во что вляпались - было уже поздно. И вот тут, некоторые из вас, стали думать. О том, что придется платить за все, что вы здесь натворили. И, в итоге, попытались сделать крайним Гитлера. А себя - одной из жертв тоталитарного режима. А Красную Армию - негуманной ордой монголоидов, растоптавшей цивилизованную Германию.
Да, мы не пришли к вам белыми и пушистыми. Но это просто обратное движение маятника.
И еще... Если бы мы взяли полную цену за все свои муки, кровь и горе - на месте твоей страны, Дитер, до сих пор была бы выжженная земля.
И еще... Солдат, которого мы похоронили, погиб за свою землю и лежит в своей земле. Поэтому тебе больно. Мне тоже.
И еще...
Знаешь, а ведь у меня, по сути, к тебе претензий нет. И к немцам в целом. С вами все, в общем-то, понятно. Полезли, получили по сусалам, умылись кровавой юшкой и зареклись повторять подобное.
У меня претензии к себе, к своей стране.
Почему моя Родина, до сих пор не удосужилась разыскать и похоронить всех своих погибших сыновей?
Почему их матери умерли в нищете, позабытые всеми?
Почему подавляющему большинству тех, кому сейчас меньше тридцати, абсолютно все равно - что Великая Отечественная война, что вторая пуническая.
Мне больно и стыдно. И перед тобой, Дитер, тоже. Потому что у вас старики живут по другому. И уважение к павшим - не показное. Я видел.
И стыд за свою страну, это стыд за себя. Потому что это все - моя история и моя страна. А значит и гордость, и боль - тоже, все мое. Потому что так не должно быть - гордиться Рокоссовским и открещиваться от Сталина, восхищаться освоением Аляски и отгораживаться от Гулага. Мол, это не ко мне. Нет, ко мне. Все - мое. И никак по-другому. История Родины, это не куча прелой картошки, в которой ты, ковыряясь одним пальцем, выбираешь понравившиеся тебе клубни.
И поэтому нас мучает совесть. Тебя и меня. И очень больно. -
Я запнулся и, переводя дух, взглянул на ребят. Стало немного не по себе от их пристальных взглядов. Внезапно Дитер, решившись, как перед прыжком в прорубь, встрепенулся и, поднимаясь, протянул мне руку через костер.
- Виктор. Я не знаю... Если ты сможешь... - я, молча, сжал его ладонь. Прохладным лепестком сверху опустилась ладошка Хели, и все это утонуло в бездонных лапищах Димыча. Стальная плита рухнула, освобождая дыхание, а в глазах друзей, в колеблющихся отблесках костра, читалось.
- Спасибо тебе, солдат! -
Глава девятая. О нюансах передислокации в условиях российского нечерноземья. (1)
Утром, сквозь полудрему, периодически выныривая из мельтешащих обрывков сна навеянного вчерашним, я услышал как проснулись ребята и, стараясь не шуметь, захлопотали по лагерю.
- Чего развалился? - буркнул Димыч, ощупывая меня мутным спросонья глазом.
- Ребята, подъем. Уже девятый час. Завтрак готов, кроме чая. У Дитера не очень получается развести костер. - услышали мы звонкий голосок Хели и спешно одеваясь, поспешили наружу. Радуя свежестью облика, наша ненаглядная Змейка заканчивая сервировку стола, улыбчиво поприветствовала своих скрытых, пожеванных воздыхателей. У кострища, сосредоточенный Дитер, в коленно-локтевой позе, старательно пыхтел, извлекая дым из глубины затейливо сложенной кучи сомнительного качества дров, сооруженной по всем правилам таинственной школы "Курсы выживания".
Димыч скептически обозрел тощий, обтянутый недешевым камуфляжем, тевтонский зад и участливо прогудел.
- Не смотрел бы ты на ночь Дискавери, штоль. Позволишь? - и, дождавшись, когда страдальчески улыбнувшийся Дитер освободит ему место, деликатным пинком оттолкнул в сторону смрадно тлеющее недоразумение.
- Тащи бересту и сушняк. Щщас котел поставим и пойдем клыки пескоструить. -
Я в пару минут приволок требуемое и уже ждал друга с игриво висящими на локте полотенцами. Убедившись, что огонь надежно сжал в своих объятиях закопченные бока котелка, Димыч подошел к берегу и рухнул на лежащее у кромки воды бревно, с упором на руки. Лениво отжимаясь и монотонно опуская всклокоченную башку в воду, он, отфыркиваясь, бормотал.
- Дожили. Скоро без маникюрного набора из города не выехать будет.
- Ага. И на поле выходить будем строго в бахилах. И с пластырем для заботливого лечения травмированных в ямках червяков. Битте, твою мать, - хохотнул я, протягивая ему зубную щетку. Димыч страдальчески сморщился, но взял.
Удивительно, как заботливые женские руки могут преобразить банальную процедуру утреннего перекуса одичавших на воле копарей. Сало, оказывается, может нарезаться не ломтями в полтора пальца толщиной, а хлеб совсем не обязательно отламывать чудовищными кусками от многострадальной краюхи. Ну и так далее.
Мы сидели кружком, жизнерадостно уплетая завтрак и не забывая улыбаться друг другу, утру, лесу, реке... Как хорошо и легко на душе. Хеля, со знакомым ироничным прищуром, спросила, акцентируя голосом преувеличенный пиетет.
- А мы можем осведомиться у командора, о своей судьбе на ближайшие сутки?
Вот зараза. Одно слово - гадюка!
Димыч одобрительно хрюкнул и изобразил из себя чудовище, пытающееся сграбастать и расцеловать очаровательную невольницу. Получилось. Особенно чудовище. Невольница гибко вывернулась, впрочем, без особой поспешности, и замерла передо мной в позе покорного ожидания.
- Можете. - важно сказал я включаясь в игру.
- Еще как можете. Как вы только не можете. Вот сейчас командор дочавкает и в подобающем должности образе, огласит повестку дня. А пока мы жалаим чаю.
- Тебе сразу весь котел за шиворот вылить, или кружками предпочитаешь? - осведомился ухмыляющийся Димыч.
- Давай, не выпендривайся.
Я смирился.
- А чего повестка? С сегодняшнего дня мы приступаем к основной интриге всей поездки. Если наш Сусанин умудрится грамотно проштурманить, то через пару-тройку часов мы окажемся на месте, от которого у любого уважающего себя копаря, непроизвольно начнется обильное слюноотделение.
Древний волок. Маленький кусочек былинного пути "Из варяг в греки", существующий в этих краях с незапамятных времен и до середины восемнадцатого века. Вселяет надежду практически полная заброшенность этих мест и весьма гипотетичная доступность даже для подготовленных машин. Но это все прогнозы. Приедем - увидим. А сейчас - подъем и по машинам. Труба зовет. -
Через полчаса, полностью упакованная Нива стояла на идеально чистой полянке и нетерпеливо била в землю копытом, маня в дорогу. У меня оставалось еще одно минутное дело.
- Я сейчас. - крикнул ребятам и стал подниматься к кресту. Через минуту услышал знакомое пыхтение Димыча и оглянулся. Немцы остались у машины. Наверное, правильно.
Мы подошли к могиле, сняли кепари. Я опустил глаза. На песчаном холмике, рядом со стопкой, лежал, непонятно где, любовно, по стебельку собранный, букетик полевых цветов.
А у подножия креста, прислонившись к его основанию, стояла знакомая часть складня в голубой эмали - Богородица Всех скорбящих.
О нюансах передислокации в условиях российского нечерноземья.(2).
Да-а... Наделал дождик делов. Пепелац надсадно ревел, забрасывая гигантскими ошметками грязи себя, придорожные кусты и вообще все в пределах досягаемости. Ныряя и оскальзываясь, он упрямо полз по совершенно раскисшей лесовозной колее, превратившейся в два бесконечных рва, почти до краев заполненных мутной водой. Хуже всего было то, что пространства для маневра не было вовсе. Дорогу с обеих сторон стиснул непроходимый подлесок, да и обочина представляла собой некое подобие бруствера из отброшенного в сторону колесами многочисленных машин, грунта.
- Давай солнышко, давай. Еще пятьсот метров и будет тебе счастье,- рычал я, вцепившись зубами во взбесившуюся баранку.
И тут мы сели.
Нива еще раз в отчаянии ткнулась вперед-назад, выбрасывая из-под колес фонтаны коричневой жижи, и обессилено замерла, запаленно поводя дымящимися боками.
Полный аут.
Я открыл дверцу и, оценив уровень стоящей прямо под порогом воды, жизнерадостно объявил. - Граждане-товарищи, наш лайнер прибыл на станцию "Полный пипец" и время стоянки практически неограниченно. Просьба всем покинуть салон. Мужчинам желательно раздеться по самое "Вася не балуй", ограничившись наличием трусселей, кроссовок и перчаток. Даму выносим на руках. Температура за бортом, примерно плюс двенадцать градусов жары.
- Чем круче джип, тем дальше за трактором шлепать, - пробухтел Димыч разоблачаясь и прыгая в воду.
- Ржевский! Прекратите болтать ерундой и примите даму, - трепетно настроил я друга на свершение трудовых подвигов и подтянул к выходу Змею.
Через пять минут сдержанная палитра осеннего леса, несколько оживилась благодаря наличию трех полуголых, интенсивно покрывающихся мурашками озноба особей мужского пола, которые почесываясь и возбужденно хлопая себя по мокрым, голым ляжкам, нервно осматривали со всех сторон, унылую от своей беспомощности машинку, чрезвычайно напоминавшую захлебнувшегося от собственной жадности навозного жука.
- Ну что, пробуем толкнуть враскачку? - неизвестно на что, надеясь, озвучил программу-минимум Димыч, упираясь мощным плечом в центр крышки багажника. Дитер догадливо, но весьма опрометчиво, принял аналогичную позу чуть правее. Я - скептически пожал плечами.
- Мальчики, вы позволите мне вас снимать? Без этого эпизода мой фототчет будет неполным, - навела телефон на живописную композицию наша ползучая папарацци.
- Да сколько угодно. Пока рука не отсохнет. Только встань, пожалуйста, чуть впереди и сбоку от капота, - дальновидно посоветовал я.
- И объясни Мелкому, что машину нужно раскачивать, стремясь увеличить амплитуду. Пусть ловит движения Димыча и делает как он. Толкать не руками, а всем корпусом, - и подвывая от предвкушения тепла, включенной на полную мощность печки, ласточкой впорхнул в салон. Лепота.
- Пошел! - услышал я рык друга и, почувствовав продольные колебания кузова, аккуратно, стремясь избежать проскальзывания покрышек - дал газ. Газ - сцепление, газ - сцепление... Нива, неуклонно зарываясь в трясину колеи, потихоньку раскатывала себе площадку для рывка. Выжав в очередной раз сцепление и позволив ей максимально оттянуться назад, я, услышав сзади истошное - Давай-давай! - плавно тронул педаль газа, медленно втапливая ее в полик.
Пепелац, свирепо воя завис в верхней точке, лихорадочно цепляясь за драгоценные миллиметры столь необходимого ему твердого грунта и, подпираемый сзади могучим вековым пнем-Димычем и никакосовой осинкой-Симпсоном, грузно перевалился через край погибельной ямы. Прокатившись для верности еще с десяток метров, я остановился и вылез из машины.
Открывшаяся глазу картина, нет, не маслом, а... впрочем, неважно чем, была достойна кисти величайшего из славной плеяды живописцев-баталистов, маэстро Верещагина Вэ.Вэ..
- Да! О да! Великолепно! Феерично! - сладострастно стонала в творческом угаре Хеля, рискованно приплясывая на самом краю бруствера. Целясь телефоном на вытянутой руке в сторону свершившегося действа, она весьма смахивала на исступленно молящуюся на образок, каноническую Марию Магдалену, выпрашивающую себе вожделенную индульгенцию после очередного непотребства.
- Повезло. Думал без Хай Джека не обойдемся, - резюмировал я, старательно хмуря брови и изо всех сил пытаясь загнать в глубину, безудержно рвущийся наружу идиотский смех. Застывшие в оторопи посреди развороченной Нивой лужи, две гротескные фигуры недобро поблескивали светящимися белками глаз из-под бурой коры щедро забрызганных грязью лиц.
Мелкие фрагменты особенностей телосложения, совершенно терялись под толстым слоем глины, с материнской заботой облепившей их многострадальные туловища.
- Чего уставились? Ехать будем? - сварливо произнес один из Буратин голосом Димыча. И, чертыхаясь, стал выбираться наверх, протягивая одновременно руку товарищу по несчастью. Я сложился от хохота пополам.
Если к передней части фигур идеально сливающихся по цвету с кузовом Нивы я уже почти притерпелся, то оставаться беспристрастным лицезрея их сочетание с девственно чистыми спинами и кокетливо сухими остатками нарядных трусселей, было выше моих сил. Чуть в отдалении, обессилено повиснув на юной березке, билась в истерике Хелена.
- Дитер, девочку мы конечно пожалеем, а вот то, что Лысый у нас некупанный - непорядок, - скандально заявил двухцветный Димыч, угрожающе надвигаясь на меня. Я в ужасе попятился.
- А заходи-ка друже сзади. Щщас мы его... постираем, - ласково пропел мой злобный друг.
- Все, все, мужики. Брэк. Мое сочувствие и соболезнования, - я умоляюще сложил руки на груди.
- Хотите закурить, или кедровочки?- с удивлением замечая подхалимские нотки у себя в голосе, достал я из-под кепки пачку сигарет, разряжая обстановку.
- Кедровка - да. Соответствует моменту, - остыл Димыч, закуривая. Я мухой метнулся к машине и через мгновение протягивал страдальцам искомую посудину.
- Короче так. Мы пошли вперед, мало ли где еще сядешь, а ты ехай потихоньку. Если я правильно помню, эта бодяга уже скоро заканчивается. Выйдем на грейдерку, там и будем мыться. Машину моешь ты. Пошли Дитер. -
Я согласно кивнул и, провожая взглядом два удаляющихся колоритных силуэта, поочередно прикладывающих заветную бутылку к губам, кивнул приглашающе Змее и прыгнул за баранку.
Существенно облегченный пепелац больше нас не подвел. И через час, бодро поплескавшись в придорожной канаве и посильно облагородив Ниву, мы уже мчались по вполне оживленной трассе, судорожно выискивая ближайшую заправку.
Заливая бензин, я обратил внимание на манящую вывеску "Мотель" на симпатичном бревенчатом строении в стиле а-ля-Рюс, на противоположной стороне дороги. Настала пора референдума.
- Други мои, - привычно начал я, рассчитавшись за топливо и вваливаясь в салон.
- А не устроить ли нам банно-прачечный день продолжительностью в два часа? Час Хеле, час нам. Возражения? - Змея восторженно издала боевой клич туарегов и попыталась выскочить из машины, намереваясь бегом устремиться к оазису комфорта.
- Ну, понятно. Референдум окончен, - завершил я недолгие дебаты и порулил к мотелю.
Сидя в уютном кафе на первом этаже постоялого двора и добросовестно уничтожая местное меню, три слегка замызганных небритых мужика, всего через полтора часа ожидания, получили редчайший шанс лицезреть спускающегося к ним по ступенькам Абсолютно Счастливого Человека.
Благоухающую, воздушную, немыслимо прекрасную боевую подругу - Змею Хелену.
Наше гигиеническое счастье было гораздо скромнее и вполне вписалось в оставшиеся тридцать минут.
Добавлено через 19 часов 37 минут 39 секунд
Глава десятая. О суровых кладоискательских буднях и таинствах походной кулинарии.
- Все. Дальше лезть нет смысла. Приехали, - донес я животрепещущую информацию до немцев. Мы с Димычем только что вернулись с очередной прогулки-разведки вдоль дороги и, убедившись в полной ее непроходимости, вернулись к машине.
- Справедливости ради, я и сюда-то добраться особо не рассчитывал. До места нам максимум километр, так что не вижу особых поводов для уныния. Сейчас подыщем вкусное местечко, поставим табор и вперед - на обзорную экскурсию. На мой взгляд, под бивуак, берег озера - самое то. -
Возражений, как и следовало ожидать, не возникло. С трудом развернувшись в раскисшем месиве проселка, мы вернулись чуть назад, где я помнил уходящую вправо к озеру совсем уж заросшую колею. Вскоре Нива неторопливо выкатилась на вполне уютный холмик на берегу, с одной стороны подпираемый густейшим разнолесьем, а с другой - бесконечным зеркалом воды.
Димыч с пилой-топором и верным собутыльником Дитером, в качестве безотказного шерпа-волонтера, уже шагал на заготовку дров в сторону леса, а мы со Змеей занялись палатками, тентом и обустройством места для костровища и вечерних посиделок. Душа настойчиво просила фэн-шуя. Поэтому мы не торопясь натаскали камней от воды и соорудили шикарное ложе для костра. После чего я, в хорошем темпе и из подручного материала, быстренько завершил композицию, украсив очаг рогульками и поперечиной, предназначенной для подвешивания котелка.
А вскоре со стороны леса, по над высоченной травой, величаво скользя в нашем направлении, появилось устрашающих размеров бревно. Продрейфовав ближе к лагерю, оно ненавязчиво продемонстрировало восхищенным зрителям прилепившегося к нему снизу взопревшего Димыча и в энергичных, незатейливых выражениях, его же голосом, обрисовало свое негативное отношение к жизни в целом и такого рода лесозаготовкам в частности. После чего, со вздохом облегчения грянулось оземь.
Чуть поодаль, незадачливый Симпсон, растопырившись во все стороны веером из длинных, смолистых сосновых сучьев, вертясь и оступаясь, окончательно лишался остатков сил, пытаясь протащить свою икебану сквозь хваткие заросли буйного чертополоха. Циничная трава, насмешливо глумилась над психикой удачливого бизнесмена и было понятно, что шансов на победу у настырного сучконоса нет. Мы поспешили на помощь начинающему впадать в истерику борцу с разбушевавшейся флорой и сообща завершили драматичную дровозаготовительную эпопею. Пора было приступать к главному.
- Ну что, рецидивисты от археологии, докладываю обстановку, - привычно начал я.
- Примерно в километре от нас, слева по берегу, должна быть нежилая деревня. От нее по азимуту двести, в полутора километрах, находится еще одно озеро. В стародавние времена, наши пращуры таскали по этому перешейку разнообразные плавсредства, оглашая окрестности бойким матерком и неистребимым запахом перегара.
Наша задача - постараться угадать их маршрут исходя из особенной местной топографии. Понятно, что самые сладкие места это старт и финиш. Но. Сильно сомневаюсь в продуктивности поиска на берегу. Люди отсюда ушли в шестидесятых годах прошлого столетия, так что мусора там должно быть - мама не горюй. Да и камрады местные здесь тоже... не лаптем щи хлебают. Сориентируемся на месте конечно, но лично я склонен вдумчиво прошуршать саму траекторию волока.
По логике вещей могла у них быть, где-то на пути следования, какая-нибудь полевая харчевня. Ближе к финишу, на берегу например, возможно стояла небольшая часовенка. Да и сам волок сулит приятные находки. Пусть даже терялось по монетке-крестику в месяц, все равно за минимум семьсот лет, это составит... кошмарные горы хабара. Осталось их разыскать.
Предлагаю сейчас пройти по возможности весь маршрут, с целью определиться с местами оптимальными для поиска. А приборы включать уже на обратном пути. Сегодня основное, это разведка. Завтра у нас последний день и хочется провести его так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно... - тут я прервался, осознавая, что опять ударяюсь в патетику и с неохотой выходя из кумачового образа Корчагина, бдительно осмотрел соратников на предмет иного, неправильного, мнения. Таковых не нашлось.
- Предлагаю попытаться пройти по берегу. Может у кромки воды чего любопытное увидим, - умащивая фискарс с клюшкой на плече, рокотнул Димыч.
- Пошли! - на сей раз, примеряя на себя личину легендарного Петрухи, соратника товарища Сухова, сговорчиво согласился я. И мы пошли.
На берегу ничего сногсшибательного не обнаружилось, а сама деревушка кроме глубокого уныния от созерцания окончательной разрухи в завершающей стадии, никаких других особых чувств не вызывала. Остатки истлевших до состояния трухи срубов, совершенно терялись во вставших стеной зарослях, и было понятно, что даже просто подойти к ним - весьма проблематично. Метрах в двухстах от берега начинался мощный сосновый бор с вдавленным в него песчаным языком уходящей вглубь проплешины.
Поскольку этот язык совпадал по направлению с нужным нам азимутом, было решено считать его отправной точкой начала поиска. Да и береговая линия, изгибаясь маленькой бухточкой, подводила к той же мысли.
- Хеля, послушай, - обратился я к девушке.
- Сейчас наступила самая интригующая часть поиска. Нам надо угадать траекторию. И мозги, а вернее чуйка каждого из присутствующих, приобретает колоссальную ценность. А также каждая имеющаяся в наличии пара глаз. Мы сейчас пойдем по лесу. Через полтора километра будет следующий берег. Попробуй представить себя на месте тех людей. Смотри очень внимательно на рельеф местности.
Где бы ты повела упряжки с ладьями? Где бы отдохнула? Где, возможно, меняла бы лошадей? Внимательно смотри почву под ногами. Вряд ли волок проходил по глинистым местам. Лошади моментально раздолбают глину копытами, до состояния болота. Но и явные возвышенности, тоже не лучший вариант для дороги. В общем, включайте с Дитером интуицию и попробуйте стать на время теми самыми артельщиками, волокущими суда по этим местам. Оценивайте каждый холмик, каждую ложбинку. Наличие-отсутствие деревьев, смущать не должно. За прошедшее время, их тут четыре поколения сменилось, как минимум. Угу? - и уставился ей в лицо, мимолетно отмечая понимающий кивок.
- Нет, ну глазищи... Погибель просто... - вихрем пронеслось в моем мгновенно закипающем мелкими пузыриками мозгу и я колоссальным усилием воли задержал на уровне хелиного воротника, норовивший сползти все ниже и ниже, свой красноречиво изголодавшийся взгляд. Одновременно стараясь придать ему максимально равнодушное выражение. Надеясь, что получилось, я вновь встретился с ней взглядом и понял, что зря надеялся.
- Все ясно, командор. Пошли? - с непередаваемой интонацией произнесла Змеюка невинно улыбаясь и медленно пошла вперед, грациозно переступая изумительными ножками и давая мне великолепную возможность оценить сзади все нюансы покроя ее камуфляжа.
- Нет, ну не зараза, а?! Солдатик Джейн, епть! - хекнул я завороженно и попытался перенастроить свою чуйку с эротических угадываний особенностей ее фигуры, на собственно поиск древних дорог. Почему-то предполагаемая траектория волока, упорно рисовалась мне в виде зазывно покачивающихся при ходьбе, невыносимо манящих женских бедер. Я даже догадывался чьих.
Но собрался, сконцентрировался и выдал последнее напутствие присутствующим.
- Народ. Давайте так. Каждый идет, как бы в одиночестве, не глядя на остальных, и самостоятельно оценивает местность с учетом озвученных требований к волоку. И запоминает приглянувшиеся места. А на финише обменяемся мнениями и аргументами в защиту своих мнений. Только идти в одиночестве - не значит теряться. Лады? -
И мы, рассыпавшись мелким горохом, углубились в лес.
Никакого намека на дорогу не было в принципе. Это и хорошо и плохо. Хорошо - потому что скорее всего, сюда просто не ходили за ненадобностью после того, как зачах этот древний промысел. Стало быть, любой писк прибора заслуживал самого пристального внимания. А плохо - из-за того, что никакой другой привязки, кроме топографии у нас не оставалось. Ну да ладно. Известно кратчайшее расстояние, есть логика человека прокладывающего путь, есть своя чуйка, наконец. Не бином Ньютона, в самом-то деле.
Я шел, наблюдая, как забавно крутят головами немцы, старательно вытягивая шеи. А глаза сами по себе сканировали окружающую местность. И в голове потихоньку прорисовывалась растаявшая в глубине веков дорога. Что радовало, так это безальтернативность виртуальной трассы. Ни разу, на всем протяжении нашего движения, у меня не возникло ни малейшего сомнения в том, что другой маршрут просто не мог существовать. Уж больно красноречиво направлял нас лес по пути наименьшего сопротивления. И я сосредоточился на оценке возвышенностей.
Незаметно лес посветлел, и мы вывалились на берег весьма обширного озера. До противоположного берега было, навскидку, километра четыре. И никаких следов обитания человека - на этом.
Возникла оживленная дискуссия по определению приоритетных мест поиска. За небольшим исключением, таковыми постановили считать пять точек. Четыре холмика и седловинку где-то на полпути между озерами. Ну и саму гипотетическую дорогу, естественно. Взнос Хели в общее дело оказался несколько скромнее ожидаемого, потому что на мой вопрос, где бы лично она выбрала места для отдыха, наша очаровательная кобра ответила просто и емко.
- Везде.- и тут же опустилась на ближайший пенек.
Мужики в растерянности закурили, кляня себя за проявленную нечуткость по отношению к даме, а дама с чувством глубокого удовлетворения прикидывала, какие она с этого может снять дивиденды.
- Давайте подстрахуемся. - предложил я.
- Сегодня забьем на приборы и двумя парами пройдем обратно, параллельно маршруту с обеих сторон. Хотелось бы иметь уверенность, что с траекторией мы не промахнулись. Берем по сто-сто пятьдесят метров в сторону и вперед. И еще. Грибочки, Димыч, не пропускай, пожалуйста. Жареха из белых, будет весьма кстати. Масло, лук и картофан лежали в котловых. Я видел. Дитер, пошли? - и мы двинулись в лес, забирая вправо. Я подумал, что лучше компания в лице Мелкого, чем Змея вознамерившаяся избрать меня объектом для состругивания дивидендов.
Через пятнадцать минут добросовестного продирания сквозь девственный лес, мне стало совершенно ясно, что конь тут не просто не валялся, а отсутствовал как природное явление в принципе. И вымучив из своих горемычных мозгов убежденного двоечника, два подходящих немецких слова - Линкс и Форвертс, я направил стопы Дитера по направлению к, теперь уже очевидной, дороге.
Выйдя на нее и указав немцу на манящую уютом упавшую сосну неподалеку, я уселся и закурил в ожидании нашей сладкой парочки. Через десять минут она проявилась в ста метрах дальше нас по ходу движения.
Обменявшись единодушными мнениями, и бегло обобрав друг с друга, лохмотья паутины и остальные прочие сучочки-веточки, мы целеустремленно посвятили остаток пути поиску боровиков. Коих и набрали в более чем достаточном количестве.
Количество восторженных эмоций, проявленных Хелей в процессе сбора лесных даров, не поддавалось описанию. Ее легкие опасения по поводу нашей квалификации грибников-экспертов были с негодованием отметены со всем пролетарским пылом, как яркий пример подрывной вражеской пропаганды.
Оказавшись в лагере Димыч, посопев, посмотрел на время и полез в пепелац за спиннингом.
- Часик покидаю. Места есть вроде. Кувшинки там... Топляки. Щуки здесь наверняка - море,- озвучил он свои телодвижения и ушел по берегу в сторону волока. Я поразмыслив уразумел, что поваром мне предстоит быть сегодня по любому и цинично рассудил, что не использовать импортную рабочую силу в неблагодарном деле чистки грибов и овощей - просто грех и интеллигентское чистоплюйство.
В целях успешного освоения ремесла, быстренько продемонстрировал новоявленным гастарбайтерам эталонную версию процесса и, убедившись что все при деле, взял клюшку и решил с полчасика побродить по бережку.
Совсем недалеко от нас, конфигурация берега позволяла предположить бывшее здесь когда-то устье невеликой речки. Может быть ручья. А это значит, возможная мельница чуть выше, да и просто... день на поиске и без поиска - моветон. Прямо не по себе как-то.
Включил прибор и побрел себе потихоньку по бережку, догоняя Димыча. Он, понятливо ухмыльнувшись, спросил.
- Что, тоже усек? - и снова отдался рыбалке.
Удивительная штука - время. Занимаясь какой-нибудь тягомотиной, просто диву даешься, как медленно оно ползет. А вот на копе, да еще с находками, к примеру, несется вскачь как пришпоренный гонцом победы породистый рысак. Я поднял голову от очередной ямки у кромки воды. Смеркалось. Пора возвращаться.
Находочка была и приятная. Таки выцепил я на песочке у самой воды великолепную шумящую подвеску "Утиные лапки". На вид - оловянистая бронза. Сохран приличный, даже три лапки из четырех - на месте. Великолепная плетенка, ориентировочно десятого-двенадцатого века. Попадались уже подобные.
Я подошел к лагерю. У воды, под восторженные крики немцев, Димыч дочищал увесистую щуку под три кило. Надо же, вытащил изверг. Подойдя к ним, я прикинул время, которое мне предстоит провести со сковородкой, обжигаясь у костра и кисло шутканул в сторону удачливого рыболова.
- Красава. Домонгол штоль? Как сохранчик? -
Димыч гулко расхохотался и мстительно ответил.
- А вот будешь жарить, увидишь. А у тебя чего?
- Да так, безделушка Хеле. Потом, у костра покажу. Кстати, костер и пилка-колка дров с тебя. - Тот кивнул, соглашаясь и сполоснув рыбину направился к тенту. Мы потянулись за ним.
Готовить вкусняшки на костре, это просто. Главное - запастись всем необходимым. В первую очередь огнем, приятной компанией и терпением.
Итак. Делается обстоятельный костер. С одной его стороны на поперечину подвешивается котелок с башкой, хребтом и примерно половиной используемого мяса зазевавшейся щуки. Вода должна на пару пальцев покрывать искомые ингредиенты. С другой - на угли высыпается неслабый ворох прошлогодних сосновых шишек, а сверху на них водружается тяжеленная чугунная сковорода с налитым в нее стаканом растительного масла. Пока масло калится, чугунина двигается туда-сюда, выставляясь на шишках строго по уровню горизонта. После чего в ее пышущее жаром нутро высыпаются заблаговременно нашинкованные мелкими кусочками грибы.
Главное не забывать их вдумчиво перемешивать мастерски изготовленной Димычем из полешка аккуратной лопаточкой, и не спешить хвататься за чугунную ручку голыми руками. На левой, хватательной руке, крайне желательно иметь три хэбэшных перчатки, вдетых одна в одну. Примерно через десять минут, дождавшись, когда грибочки закручинятся, выделяя сок, туда же высыпается мелко покрошенный лук в солидном количестве, а чуть позже и картошка мелкими сантиметровыми кубиками, в соотношении с грибами примерно один к одному. Можно меньше. Будет еще вкуснее.
Дождавшись получаса прошедшего с момента закипания котелка, уха солится, обогащается разрезанной пополам крупной луковицей и облагораживается десятком горошинок черного перца и парой лаврушек. После чего в юшке, с помпой и под восторженным взглядом Хели, гасится специальная березовая, тлеющая головня и после возвращения ее в костер, в варево выплескивается тридцать граммов водочки ( в нашем случае - кедровки). Все, уха готова. Снимаем ее с подвеса и ставим у костра, бочком к жару. Пусть настаивается.
Параллельно, не забывая участвовать в светской беседе, постоянно перемешиваем на сковороде грибочки и убедившись в их скорой готовности, присаливаем по вкусу. Как только потемневшие от грибного соуса картофельные кубики созреют, сковородку можно снимать и перекладывать жареху в подходящую по объему посудину. А освободившуюся чугунину использовать для быстренького обжаривания великолепного щучьего филе.
В процессе приготовления пищи богов, можно периодически причащаться кедровкой, не позволяя однако соратникам кусочничать безвозбранно. Легкий голод просто обязан иметь место. Иначе эффект мельчает.
Ну вот собственно и все. Жареную щуку стряхиваем в миски, снимаем перчатки и разливаем по кружкам настоявшуюся юшку.
Можно пировать и смущенно рдеть под благосклонными взорами зрителей, шаркая ножкой от присущего только вам обаятельнейшего смущения.
Глава одиннадцатая. Жизнь как сон, увиденный во сне.
Выслушав очередной заковыристый димычев тост
- Ну, за дам-с! - новоявленные гусары дружно вскочили, залихватски тяпнули по стопарику, толкаясь и мешая друг другу с дикими извинениями, облили хохочущую Хелю соком, пытаясь все сразу и одновременно обеспечить ее запивкой, и вновь уселись, с явным желанием посибаритствовать вдумчиво и со вкусом.
- Мальчики, вы просто не понимаете, что вы сейчас сделали. И это - самое большое удовольствие, - пропела, лучась счастливой улыбкой девушка, отправляя по назначению очередную ложку с жарехой. Мы с Димычем непонимающе переглянулись.
- Вы, на ровном месте, из ничего соорудили такой ужин. М-м-м... нет слов. И убивает то, что для вас это сама собой разумеющаяся обыденность. Колоссально! Начало двадцать первого века, стопроцентные горожане, без сертификата "Курсов по выживанию"... - она лукаво стрельнула глазками в сторону Дитера.
- Нет, ну там нас учили множеству полезных вещей, - забормотал тот, защищая честь альма-матер.
- Ориентирование, основы передвижения в лесу, психологические тренинги... Правда, студенты снабжались армейскими сухими пайками, и основной упор делался на то, чтобы избежать ошибок и дождаться помощи. А то, что здесь, это... - и он восторженно развел руками.
- Ну я и говорю, - продолжила девушка и сладко потянулась.
- Жаль, что вы мужчины. Вам не понять, как может быть счастлива женщина, находясь в таких условиях с тремя настоящими мужиками и чувствовать, что чтобы не случилось, ее защитят, напоят, накормят и поймите меня правильно, пожалуйста - согреют. Понимаете?! Не купят, не достанут у кого-то по знакомству или на распродаже, а своими руками, в любых условиях, привычно и умело...
А как оказывается красивы руки мужчины, уверенно делающего настоящую, исконную мужскую работу... Никогда не думала, что простая заготовка дров или работы по лагерю, могут быть столь притягательны для женского глаза. Да. А какие у вас порою взгляды, мальчики... Теперь я точно знаю, что такое настоящее женское счастье. И никакой конкуренции. Мечта! - загадочно улыбнувшись, она мельком уколола Димыча взглядом и с намеком провела пальчиком по краешку порожней стопки. Тот всполошился, и едва не рухнув в костер от старательности, молниеносно наполнил емкости.
Хеля благодарно приняла кедровку и поднялась. Мы подскочили, как ошпаренные.
- Сидите, пожалуйста. У меня есть тост, - раздумчиво, как бы вслушиваясь сама в себя, произнесла наша прекрасная боевая подруга.
- За вас мальчики. За настоящих мужчин! Как я вас всех уже ревную к вашим настоящим и будущим спутницам... За вас! - и выпила с какой-то залихватской удалью. Мы, не менее лихо остограмились, выпячивая грудь и ловя в подтексте произнесенного, намек именно на себя ненаглядного. Эх, мужики... Кутята, кутята и есть.
Я, вспомнив про свой козырь и напуская на рожу максимум безразличия, полез в карман и доставая из него пакетик с недавней находкой, сказал.
- Хеля. От нашего столика вашему. Пока вы тут с грибами сражались, мне там, на бережку на лопату презабавная муля прыгнула. Женский оберег - Утиные лапки. Ранние карелы, приблизительно двенадцатый век. По моему глубокому убеждению, раньше люди гораздо больше нашего понимали в тонких материях. И изготавливая такие вещи, прекрасно осознавали, что это не просто украшение. И самое главное - вкладывали душу. Любой ювелир средней руки, без особого труда добавит к этой карелочке недостающие фрагменты и получится вполне приличная память об этой поездке и нашем к тебе отношении. Владей и... береги себя, - и протянул ей подвеску.
Хеля привстала и приняла на ладонь подарок. Полюбовалась задумчиво и испытывающе посмотрела на меня. Наверное, мне показалось, но в глазах ее блеснула крошечная слезинка.
- Иди сюда, гаденыш. Целовать буду, - услышал я и, почувствовав ее руки на своих плечах, утонул в Поцелуе Женщины. Потом была секундная темнота в глазах на грани обморока и явственный звон в голове. Как школяр, право слово.
- О-о-о! - услышал я восторженный и явно завистливый рев друзей, и потихоньку приходя в себя, рухнул назад, на пенку.
- Видел бы ты сейчас свою рожу, старый, - сокрушенно покачал головой Димыч.
- А может и хорошо, что не видел. А то закомплексуешь еще. Лечи тебя потом. -
Потихоньку мы угомонились, и сразу стал слышнее треск горящих сучьев, гудение языков пламени, жадно облизывающего смолистые, сахарные поленья...
Тишина.
Я смотрел на лица друзей и в который уже раз поражался, как отсвету костра удается так четко, контрастно высветить на них мельчайшие оттенки настроения, ход мыслей. Как незаметно сползли с этих на удивление родных лиц, прикипевшие казалось навечно, привычные маски однажды выбранного образа, столь необходимого в недавней, городской жизни.
Магия огня. Древняя и потаенная, очищающая и обжигающая одновременно. Ну, какие тут найдешь слова? Только вздохнешь обескуражено, осознавая свое бессильное косноязычие, и намекнешь Димычу взглядом - Давай брат, не тормози. Наливай. -
Налил, молча выпили... Хорошо.
- Ребята. Я не знаю как будет правильно, но мне столько хочется спросить. - начал чуть сконфуженно Дитер и взглянул на нас с Димычем. Мы кивнули поощряюще.
- Мои вопросы, возможно, покажутся сумбурными, где-то нетактичными. Но я буду стараться быть предельно искренним, а это оказывается не так просто. - затянул он опять.
- Дитер, хорош напрягаться. Говори как есть, не парься, - цыкнул Димыч зубом и философски взвесил бутылку в руке.
- Ну, хорошо. Я - немец. Живу в Германии. Хорошо знаю и люблю свою страну и свой народ. Я европеец по факту и по мироощущению. Мне понятна и прозрачна разница в менталитетах других европейских народов, как фактор индивидуальности. Но мне очевидна и наша общность, которая много на чем замешана. Здесь, сейчас, я тоже общаюсь с европейцами по факту и по мировоззрению. Ну, я так думаю, во всяком случае. Но полное ощущение, что вы не отсюда, а с другой планеты. Европейцы с Марса, например. Вы и здесь, и не здесь. Я сейчас не о пресловутой "русской загадке". Это уже давно расхожий штамп. Я о другом. Шайзе, затрудняюсь с формулировками, - сокрушенно помотал он головой.
- Ну пока ты формулируешь, скажи пожалуйста, - вклинился Димыч.
- Вот ты - человек, европеец. Так? Так. Скажи-ка мне, мил человек, что есть в тебе самое ценное? Буквально одним-двумя словами. Можешь? -
Дитер удивленно приподнял брови, недоумевая.
- Вопрос поставлен некорректно. Требуется уточнение. Ценное в какой сфере? Профессиональной, интеллектуальной, духовной... Мне надо подумать. Это очень неожиданно. -
- Все ясно, - вздохнул Димыч и повернулся ко мне.
- А у тебя? -
Я даже не думал, как-то вырвалось само по себе.
- Душа. -
- Вот и вся разница, морда твоя европейская. А то заладил, понимаешь - Марс не Марс, здесь не здесь... - удовлетворенно забулькал напарник кедровкой по стопкам. И огорошил немца еще одним тестом.
- Ну-ка прикинь. Вот шлялся ты где-нибудь вдали от своего фатерланда, лет эдак пятнадцать. А еще лучше - сидел где-нибудь в Азии, за контрабанду, например. Неважно. Истосковался по родным берегам - спасу нет. И вот ты дома. Какое будет твое первое желание? - и настырно уставился на немца. Тот заерзал.
- Димыч, пойми. Я не умею отвечать на такие вопросы экспромтом. Они слишком глобальные. Или интимные. Мне подумать надо. Ну не знаю... Может посидеть на ступеньках у своего дома, зайти в любимое кафе... Нет, не могу вот так сразу, - взмолился Дитер. А Димыч все наседал.
- Нет, сокол ты наш задумчивый. Думать тут не надо. Нужно просто сказать. Или скучать не приходилось? - додавливал экзекутор. И потеряв терпение, снова спросил у меня.
- А твое, какое будет первое желание? -
Я помолчал, представляя себе соответствующую картинку. Почувствовал легкий озноб.
- Не скажу, что точно сделаю, но первое желание будет - выйти в поле, рухнуть в траву, прижаться к земле всем телом и говорить с ней... Наверное так, - и встряхнулся, отгоняя наваждение. А Димыч раздавая стопки, довольно проурчал.
- Вот и вся разница. Какие мы на фиг европейцы, если у нас земля живая? Если душа к ней сама тянется. Понял, менталитет ты наш импортный? На, накати, урюк, - и протянул ему дринк. Дитер, как в забытьи, выпил. Мы тоже.
- Я попробую помочь Дитеру. Мне тоже очень многое хотелось бы услышать от вас, - подала голос Хелена, все это время с неослабевающим вниманием слушавшая наш разговор.
- Скажите, почему в вас нет страха? Поясню. Основополагающим чувством типичного европейца, является страх. В этом мало кто признается, но это так. Мы очень ценим тот уровень жизненного комфорта, который нас окружает, и очень боимся его потерять.
И каждый из нас предельно четко осознает, что эта удобная, привычная жизнь не навсегда, а только до тех пор пока ты можешь оплачивать свои счета. А существование вне этих привычных удобств, потеря достигнутого статуса - внушает ужас. И не отпускает ощущение зыбкости и ненадежности. Даже враждебности этого мира к тебе.
Он, мир, терпит тебя только потому, что ты кредитоспособен. А если возможность платить исчезает, ты моментально оказываешься на обочине. Пусть вас не обманывают гарантии по социалу. Это все равно нищета и ты становишься изгоем, теряя друзей и близких.
А это очень страшно. И ведь причина твоих затруднений никого не интересует. Это не обязательно лень или усталость, последствия алкоголизма или наркомании. Нет. Ты такой же трудолюбивый, как и был. Просто твоя фирма разорилась, или ты серьезно заболел. Да мало ли что?
Поверьте, это очень страшно. И этот страх толкает людей на все, чтобы не потерять работу. На подлость, интриги, предательство близких... Он принимает характер устойчивой фобии. Под этим прессом проходит вся наша жизнь.
И это все понятно и логично. Так устроен мир. А вы - другие. Хотя проблемы у личности, по сути те же. Но в вас нет этого страха. Нет, ну наверное он есть конечно, но не в такой глобальной форме и масштабах - точно. И это не отдельный пример отдельных людей. Это тенденция. И у вас, и у нас. Почему в вас нет этого страха? В чем секрет? - Хеля выдохнув замолчала и уставилась на нас.
Димыч недовольно покачал головой и рявкнул.
- Да потому, что все херня кроме пчел. А по совести - пчелы, тоже херня. -
Я не выдержал и зааплодировал. Умеет соратник удивить, чего уж там... Хеля на секунду замерла, переваривая услышанное, а затем рассмеялась облегченно.
- Это очень непросто, но я поняла. Спасибо Димыч. Ты предельно ясно ответил на мой вопрос.
- Всегда, пожалуйста. Обращайтесь, ежели чего, - парировал мой друг.
- Есть еще, по сути, аналогичные версии ответа. Бог дал, Бог взял, и перемелется - мука будет, - решился добавить я. Девушка кивнула, принимая реплику.
- А у меня есть еще один вопрос, но я не буду сейчас его обсуждать, - вдруг оживился притихший было Дитер.
- ??? -
- Попробую объяснить. Он возник не сегодня. И мне всегда было тяжело и неуютно обдумывать его. Но я не буду сейчас задавать этот вопрос, потому что, кажется, стал нащупывать понимание. Это даже не вопрос, а скорее загадка. Рискну показаться самонадеянным, но обозначу ее как Великую Немецкую Загадку. Я ее обязательно озвучу, но мне надо еще немножко подумать, - окончательно запутал нас немец.
- Дитер. - удивился Димыч.
- Ты сам-то понял, что сказал? -
- Я - понял. Мы еще к этому вернемся, обязательно. Попозже. А сейчас, чтобы нормально вести дискуссию, мне надо перестроиться немного. Понимаете, в чем сложность общения с вами. Задавая вопрос, никогда нельзя предугадать, в какой плоскости будет ответ. Основная проблема для меня в том, что у вас, русских, очень необычный формат мышления. Вы мыслите образами.
- Расшифруй, - заинтересовался я.
- Сейчас. Ну, вот хотя бы так... Можно взять какой-нибудь кубик, например деревянный, покрашенный, с ребром в пять сантиметров, показать его немцу и попросить составить свое мнение. Немец, скорее всего, будет добросовестно описывать то, что он видит. То есть характеристики предмета.
А русский посмотрит, постучит им по столу, поцарапает и скажет, например, что кубик - полная херня, потому что сделан из дерьма и дерьмом покрашен. Сразу делается вывод, хотя подтекст задания был абсолютно иным. Я, конечно, сильно утрирую, но по сути именно так.
Понимаете разницу? И так во всем. К вам просто надо приноровиться и научиться думать как вы, - он явно беседовал сам с собой и это занятие, похоже, было чрезвычайно увлекательным.
- Может товарищу больше не наливать? - озаботился я.
- Ерунда. Ты Дитер, меньше думай и больше кумекай. А еще лучше - врубай чуйку, копарь! Так оно вернее будет, - оборвал Димыч хаотичный ход мыслей нашего немецкого друга и подняв бутылку подозрительно посмотрел на присутствующих.
Мы вздохнули и протянули стопки для очередного возлияния.
- Вообще-то интересная поездка получается, - закусил я весьма аппетитной щучкой.
- Обычные темы для разговоров у нас это коп, если нет женщин - о женщинах и о бардаке в стране. Раньше это называлось политикой. А с вами все шиворот на выворот.
- Ну, это нормальный процесс притирки. Новые люди, свежие впечатления... - улыбнулась Хеля.
- Ну не знаю. Не в первый раз с новичками ездим. В основном, все их вопросы о находках. Кто, где и чего нашел. Эти рассказы они готовы слушать до утра, - развспоминался я. Девушка оживилась.
- Ну-ка, ну-ка. О находках, пожалуйста. Что тебе за твою поисковую жизнь запомнилось больше всего? -
Я задумался.
- Хм. Странно, но в голову лезут почему-то не находки, а поездки и люди. Были конечно и находки, но не того уровня о которых всю оставшуюся жизнь положено говорить с придыханием. Наверное, я тебя разочарую, но кладов мы с Димычем найти пока что не удосужились. Скажу больше. Я знаю многих и многих копарей, но никто из них не поправил существенно своего материального положения, занимаясь поиском. Скорее наоборот.
Зато знаю нескольких, которые относили найденные ими иконы, энколпионы и прочие весьма недешевые "предметы культа", если уместен этот термин, в церковь батюшке. А люди они, мягко сказать, небогатые. Хотя среди нас всякие есть, конечно, как и везде впрочем. Но у большинства, основной стимул и привлекательность поиска ограничивается тремя пунктами. Азарт предвкушения находки, ощущение свободы на выездах и... вот такие вот разговоры. Сиречь - общение. -
Хеля задумалась.
- Ну, хорошо. Но ведь есть среди вас и такие, которым жажда наживы заменяет все перечисленное тобой. Если я правильно понимаю, в первую очередь против них и направлен этот ваш новый "антикопарский" закон. Я ознакомилась с ним, сам понимаешь - необходимость. По сути, он преследует благие цели.
Если правда то, что периодически мелькает в новостях... О незаконных раскопках древних поселений, курганов с помощью бульдозеров. Это же вандализм и любое государство просто обязано принимать меры в таких случаях. То есть появление этого закона, на мой взгляд, предопределено.
Но вот его редакция... Какие-то странные, расплывчатые формулировки, допускающие крайне широкую трактовку. Так не должно быть. Закон, это по сути предельно жесткая инструкция, имеющая целью обеспечить чиновнику только один вариант ее исполнения или применения. И обязательное наказание за неисполнение, либо умышленное искажение ее (инструкции) сути. И никак иначе. Вероятно, ваши законодатели поторопились и пошли на поводу у общественного мнения. И приняли сырой, недоработанный вариант закона. Это так? -
Мы с Димычем переглянулись и удрученно вздохнули.
- Эх Хеля, Хеля... Простая твоя душа, колхоз тебе папа. Ну, давай запретим рыбалку как явление, на том основании, что некоторые корыстолюбцы используют для промысла сети, или взрывчатку. А? И насчет этого..." продукта законотворчества". Ты пойми, у нас не бывает, ну или почти не бывает, непроработанных законов.
Есть законы, которые кажутся идиотскими подавляющему большинству, просто потому что они не отвечают интересам этого самого большинства. Но есть определенное меньшинство, интересы которого в максимальной степени учтены этими, как ты выразилась, странными, расплывчатыми формулировками.
Этот закон, практически идеально изготовленный инструмент, с точки зрения заинтересованного меньшинства. Очень умный закон, честно. Позволяет одновременно убить не двух, а целую охапку зайцев.
- О каких зайцах речь? - оживился Дитер. Мы не удержавшись, рассмеялись. Я продолжил.
- Первый и самый главный заяц, это гарантированное устранение конкурентов. Уже потом идут и законодательное обеспечение своей монополии на раскопки, и поддержание на должном уровне цен на рынке сбыта древностей, и своя монополия на этом же рынке, и так далее. О мелочах вроде запрета на любое, даже самое мелкое, частное строительство какого-нибудь курятника, без соответствующей, не бесплатной, разумеется, экспертизы компетентных официальных организаций от археологии, я уже молчу. Сущая мелочь по нынешним временам. Так, детишкам на молочишко.
- То есть, ты хочешь сказать, что это лобби официальной археологии, отражающее ее корыстный интерес? - округлила глаза Хелена.
Я улыбнулся.
- Молодец. Возьми с полки пирожок. Да не тот - с гвоздями. А вообще, надоела мне эта гнилая тема. На зубах уже навязла. Давайте о чем-нибудь более приятном, а?
- Подожди пожалуйста, - волнуясь, прижала руки к груди девушка.
- Давай уж договорим, раз начали. -
Я неохотно кивнул.
- Зачем людям на госслужбе устранять своих гипотетических конкурентов? Все, что они находят, это по определению собственность государства. Какое отношение они имеют к рынку антиквариата? Я не очень понимаю, - на Хелю жалко было смотреть. Я скрипнул зубами от досады и продолжил ликбез для наивных.
- Ребята. Это не мы, а вы прилетели с Марса. Нашу страну давно и увлеченно пилит зажравшаяся орда чиновников. В том числе и от археологии. В запасниках наших музеев, включая и с мировым именем, уже давно не осталось ничего мало-мальски ценного. Теперь тащат прямо из выставочных залов, в лучшем случае меняя оригиналы на копии. Раньше на нашем гербе было "Пролетарии всех стран соединяйтесь", а теперь "Все на продажу".
Вы вообще представляете себе объем средств, крутящихся на легальном и не очень, например нумизматическом рынке? А он всегда был удельной вотчиной так называемых "белых" археологов, как естественных монополистов поступления товара. Учтите еще, что основной процент выручки дают не суперраритеты, а недорогая, но массовая старина. В первую очередь это касается монет. То есть то, что всегда вынимало из земли низовое звено официалов.
Ты почитай, хохмы ради, отчеты о раскопках любого, не сенсационного городища. Это же курам на смех. Десяток черепков, ржавый хлам и полведра какаликов. Так не бывает, уж поверь нам, пожалуйста.
И тут появляемся мы, как массовое явление. Находок мало у каждого, ну так нас ведь миллион с хвостиком. И кто еще этот хвостик считал. То есть с одной стороны, мы неизбежно демпингуем цены на товар, а с другой, достаем то, что могло бы стать добычей "белых". Еще раз повторю - торговля стариной, это очень серьезные деньги. А серьезные деньги, это всегда серьезный подход серьезных людей. Всегда! Вот тебе и закон, как пирожок из духовки. Раз и готово.
А то что у государства принципиально нет и не может быть ресурсов, чтобы обеспечить его безусловное исполнение, так это не беда. Главное - закон позволяет взять любого занимающегося поиском. А брать будут, кого надо. И самое главное - отобьют желание гулять в полях у всех остальных. Еще раз повторюсь, это очень умный закон, написанный умными людьми, которые ставили перед собой ясные, конкретные цели.
Не поверишь, но в нашем правительстве практически нет неумных людей. Циничных полно, беспринципных и продажных сколько угодно. Но не глупых. Давай заканчивать? - взмолился я.
- Но это же не жизнь, а кошмарный сон! - вырвалось у девушки.
- Жизнь как сон? - ухмыльнулся я.
- Может и так. Но ведь есть у нас и другая жизнь. Например, здесь, на копе. Тебе не нравится? -
- Нет-нет, что ты. Это действительно другая, настоящая целая жизнь. Во всяком случае для меня. Прошло всего несколько дней, а кажется что годы. -
- Сон, увиденный во сне, - резюмировал Димыч и парочкой смолистых сучьев оживил костер.
- Жизнь, как сон, увиденный во сне... - задумчиво протянула Хеля.
- Где-то я это уже слышала. Какой-то японец кажется.
- Ну, значит, этот японец был наполовину русский. У дураков, пардон земляков, мысли сходятся. - с намеком протянул нам напарник свою лапищу с потерявшимися в ней стопками.
- Пусть так. Сон, увиденный во сне. Тогда я очень не хочу просыпаться. Спокойной ночи, мальчики. Приятных снов, - и проигнорировав кедровку, одарив присутствующих своей неподражаемой улыбкой, наша змейка, скользя как дивный эротический мираж, посетивший перевозбужденного подростка, не торопясь направилась к своей палатке.
Мы тихо охнули вслед.
Ну не гадюка, а???
Добавлено через 19 часов 40 минут 36 секунд
Глава двенадцатая. Прелюдия, как необходимость в деле удачного поиска кладов.
- Мальчики. У вас есть шанс все проспать. И даже горячий чай, - вновь выдернул меня из морока нескромных сновидений серебряный колокольчик Хелиного голоска. Взглянув на вытянувшиеся трубочкой причмокивающие губищи Димыча и непривычно умильное выражение его страшной рожи, я почувствовал себя не одиноким борцом с соблазнами, а привилегированным членом весьма элитного и оттого крайне немногочисленного походного клуба почитателей змей. Случайно, но отнюдь не бесталанно, пнув четыре раза подряд валявшегося в сладком забытьи скрытого эротомана и заработав себе попутно искреннее, пылкое пожелание срочно и мучительно почить в бозе, я, наконец, выбрался из палатки.
Картина ласкала глаз. Дитер, водрузив ногу на скромную охапку свеженаколотых полешек, горделиво приосанился, поигрывая топором на фоне бодренького костерка, и всем своим видом ненавязчиво демонстрировал законную гордость умелого человека, умудрившегося в полчаса освежевать некрупного мамонта алюминиевой вилкой. Я показал ему немытый, в заусеницах, Окей и послал воздушный поцелуй нашей чаровнице.
За моей спиной, неизбежной грозовой тучей, наползал Димыч, стискивающий в руке изрядно побуревшие полотенца. Светлый образ порхающей мотыльком по лагерю хлопотуньи Хели, практически примирил его с постылой действительностью в моем лице, и соратник энергично устремился к воде, намереваясь радикально обновиться посредством утреннего омовения.
Я поспешил следом.
- Ну, че, дернем или слабо? - указал кивком на бескрайнее зеркало стылой сентябрьской воды, мой безнадежно влюбленный друг.
- Легко! - азартно отозвался я, топорща заурядные, начинающие неуклонно синеть на утреннем ветерке, подрагивающие от озноба мышцы. Мы одновременно рухнули в воду и взбесившимися ветряными мельницами оголтело рванули за горизонт. Вода моментально впилась ледяной иглой прямо в сердце, а ошпаренная холодом кожа настойчиво побуждала мысль к немедленному изобретению способа хождения по воде, аки посуху. Ярясь и подвывая от незабываемых ощущений, мы месили загустевшую осеннюю воду бок о бок. Никто не хотел уступать.
- Ну, придурок. Поворачиваем. - запаленно простонал Димыч, первым обретая зачатки здравого смысла. Я, победно булькнув, резко развернулся к берегу, не тратя остатки сил на ненужные реплики. Два обессилевших тюленя, выпрямляясь на ставшими чужими конечностях, с трудом побрели по мелководью.
У кромки воды, скорбной тенью отца Гамлета, возвышался потеряшкой-леммингом опрометчиво разоблачившийся для аналогичного подвига Дитер. Взглянув на наши перекошенные физиономии, он прекратил вялые взмахи крылышками острых локотков, долженствующие обозначать героическую попытку грандиозного заплыва и растерянно улыбаясь, развел руками.
- Ю хелп ? В смысле Ду. - участливо пробасил Димыч чего-то импортное. Немец, обалдев от неожиданно открывшегося ему таланта полиглота моего незаурядного друга, машинально кивнул. С удивительным проворством схватив его за руки-ноги, мы с плохо скрываемым злорадством мигом забежали в воду на десяток метров и с криком - Раз! - дружно похлопали в ладошки.
Визг пошедшей вразнос циркулярной пилы, располосовал вековечную тишину этого заповедного края. А над всеми этими суетными телодвижениями выпендривающихся друг перед другом мужиков, задорно хохотала возвышающаяся на тропинке, ведущей в лагерь, неприлично счастливая женщина.
Завтрак проходил в уже знакомой атмосфере энергичного набивания ртов и непрекращающихся попыток диалога в перерывах между судорожными глотками обжигающего чая.
- Как пойдем? - деловито накладывая третий слой подряд аккуратнейших ломтиков сала на такой же изящный кусочек хлебца, поинтересовался Димыч.
- Ну, так же как вчера, по бережку. Включаем приборы и пошли. Времени у нас, примерно часов десять до старта. Находимся от души. Идем по вчерашнему маршруту, обнюхивая все по максимуму. Берем газ, котел и все к чаю. У второго озера сообразим перекус, - озвучил я очевидное. Все согласно кивнули. Димыч добавил.
- Лагерь лучше бы сейчас собрать. Чтобы потом в темноте не дергаться, если задержимся. Да и дождь, мало ли... В гробу я видал мокрые палатки укладывать. -
Я посмотрел на небо.
- Ну да. Не исключено. Тогда берем непромокайки. И налобники. -
Через час мы стояли на берегу в полной боевой готовности. Я спохватился.
- Ребята, совсем забыл. Надо договориться с Дедушкой. -
Немцы удивленно переглянулись. Я пояснил.
- Поисковики - немного суеверные люди. Считается, что потерянные или спрятанные сокровища охраняет Земляной Дедушка. Нечто среднее между гномиком и лешим. Во всяком случае, мне так видится. С весьма своеобразным характером и чувством юмора дедуля, промежду прочим. Захочет - на неоднократно выбитом пятаке великолепные находки подкинет. А может и на нетронутом урочище горой хлама засыпать.
Предполагается, что неравнодушен к хорошему алкоголю и закуске. Главное, чтобы подношения были от души. Очень не любит алчных и корыстолюбивых. Определенного ритуала нет, каждый ищет свои слова. Мы с Димычем, обычно выкапываем ямку, кладем туда монетку взамен ожидаемых находок, плескаем малую толику выпить-закусить и снова закапываем.
Что при этом произносит каждый из нас - его маленькая тайна. Подозреваю, что основоположником этой укоренившейся традиции был незабвенный Пиноккио на поле Дураков. Приступим? - и мы разбежались по бережку, ища укромные местечки для своих ямок и периодически подбегая к Димычу, безропотно выдававшего страждующим кедровку и горсточку сухофруктов.
Еще через пять минут выстроившиеся цепочкой искатели сокровищ, обметая прибрежный песок неторопливыми взмахами клюшек, медленно двинулись навстречу Большой Удаче.
Глава тринадцатая. Как преодолевать перипетии, или щщастье все-таки есть!
Я шел замыкающим по самой кромке травы, в максимальном отдалении от озера. Такова незавидная доля арьергарда. Хорошо хоть вчера тут успел пробежаться чуток. Рефлексы принадлежали прибору, мысли - мне. Что-то день сегодняшний нам готовит... Сердечко забилось в предвкушении славной охоты.
Все только начиналось. Я прядал ушами как монгольская лошадь на стреме, чутко ловя малейшие оттенки сигналов своей Маски, и привычно окунался в неторопливый поток бесконечной череды собственных мыслей, прервать который могла только проявившаяся находка. Пока - тишина.
- Витя. - с удивлением услышал я голос незаметно оказавшейся возле меня Хели и остановился в недоумении.
- С тобой можно поговорить? - явно волнуясь, спросила она. Я нейтрально пожал плечами, гадая, что случилось.
- Понимаешь, у нас есть определенные трудности с уединением. Не буду же я отзывать тебя в лагере за ближайшие кусты. Согласись - нелепость. -
Я согласился.
- Это очень важный разговор для меня и я надеюсь на твое понимание, - мучительно подбирала слова девушка. Я старательно собрал кожу на роже в сложную гримасу, пытаясь изобразить на своем тонком, одухотворенном лице причудливую смесь из искреннего соучастия и легкого нетерпения.
- Расскажи мне о Димыче, пожалуйста, - выпалила она, сжигая мосты.
И мир рухнул.
Следующая секунда была самой длинной в моей жизни...
Время лопнуло и исчезло. Во Вселенной беззвучно взрывались Новые и Сверхновые. Галактики скручивались в тугие спирали и обессилено разматывались измочаленной пенькой. Астероидный пояс, изогнувшись в немыслимом вираже, обреченно вбивал сам себя в ледяную громаду Юпитера и разлетался мелким крошевом по закоулкам Ближнего и Дальнего Космоса. Земля дрогнула и со скрежетом остановила свой извечный бег. Гены древних хозяев планеты, пробудившись, наполняли мой мозг невиданными образами, и жажда схватки розовым маревом застилала глаза.
Я видел девственные леса и саванны Юной Земли. Стада мамонтов, внося страшные опустошения, вновь прорывались сквозь редкую цепочку древних загонщиков, поднимая клубы пыли. И пыль эта, закрывая солнце багровым облаком, драгоценной взвесью оседала на хелиных плечах. Она была там, в стойбище, у негаснущих костров среди женщин моего племени. И пламя этих костров чарующими бликами играло на ее бронзовой коже. И вместе со всеми она встречала охотников сгибающихся под тяжестью тел убитых, раненых и добычи. И я шел в этой цепочке, пристально выглядывая свою единственную, в горстке встречающих.
Я отстоял свое право, ощерясь и вгрызаясь в глотки свирепых соперников в бесконечных битвах за счастье обладания ее юным телом. Мы с ней были детьми этого Времени, когда у мужчин не было никакой другой профессии, кроме как быть Мужчинами. А у женщин - Женщинами. Это и было Счастье!
Могло быть...
Я опомнился, разжал стиснутые зубы. Обалдело потряс головой, приходя в сознание. К моему великому изумлению, вокруг ничего не изменилось. Хеля встревожено смотрела мне в глаза.
- Витя, что случилось? У тебя было такое лицо... -
Я окончательно взял себя в руки. Потрясение ушло, оставив после себя пустоту и, как ни странно, облегчение. Теперь это не мой узелок. Бедный Димыч. Вздохнул, прощаясь с недавним наваждением, и переспросил девушку.
- Что ты хочешь услышать? - и уже совсем спокойно взглянул на свое несостоявшееся счастье, нервно перебирающее пальцами по гладкому древку лопаты на своем плече.
- Я не знаю. Боюсь знать, - глухо произнесла она.
- Ладно. Я понял. Слушай главное. Этого будет достаточно. Он ничего не умеет делать наполовину. Ни дружить, ни любить, ни жить. Пытаться загнать его в какие-то рамки - бессмысленная трата времени. Если бы ты запала на него хотя бы три дня назад, все, скорее всего, обошлось бы малой кровью и большим обоюдным удовольствием. Теперь - уже нет. Ты взрослый человек и понимаешь, что наша поездка это прекрасная, но всего лишь одна из многих страничек в вашей жизни. И в городе придет отрезвление. Понимаешь, он сможет жить только здесь и нигде больше. А ты здесь сможешь?! Он мой друг и я знаю, что для него до сих пор, не существовало невыносимой боли. И не уверен, что ему нужна эта боль. Это все. Если можешь сделать чудо - делай. И никого не слушай, меня в том числе. И... спасибо тебе. -
Я замолчал и вновь двинулся вдоль берега, догоняя ушедшую вперед пару.
Ну, дела... Чтобы я еще раз подписался на наличие свободной тетки в поиске?! Да лучше клюшку сожрать без соли.
Ох, Димыч, Димыч... Чем же помочь тебе, старина?
Приятный сигнал разбудил забитые в угол подсознания рефлексы, и остатки нежных чувств кубарем выкатились из черепной коробки.
Вот это - мое. Поиск форева!
Мы незаметно подошли к знакомым останкам деревушки, обогатившись в пути парой-тройкой находок на брата. "Сестре" похоже, пока не везло, правда, было незаметно, чтобы ее это сильно огорчало.
Постояли, перекурили, похвастались хабаром на скорую руку и пошли от воды в лес.
Ну что, дедуля, порадуешь, или как?
Все.
Поиск.
Меня не было на поверхности земли. Все чувства блуждали под дерном, на глубине примерно тридцати сантиметров. Энергетический клон пальцев легко проникал в слежавшуюся, утрамбованную временем почву и реагируя на каждый сигнал, трепетно ощупывал призрачными подушечками каждую находку, еще до того как я вонзал лопату в землю.
Мне казалось, я схожу с ума. Несколько раз я угадывал номинал и возраст монет, когда они еще только дремали в поднятом комке земли. Я говорил с ними, ласкал их совершенные формы слегка подрагивающими пальцами, скорбел над неизбежными, порой безжалостными дефектами, сдувал с них песчинки как с любимого ребенка и так же трепетно упаковывал в уютную пленку пакетиков. Душа пела от восторга.
Ко мне периодически подбегали ребята с горящими глазами и что-то спрашивали, показывая свою добычу. Я, как в тумане, отвечал, приободряя друзей, улыбаясь им и восхищаясь их находками, а сам, боясь расплескать эту кристально чистую эйфорию вдохновения, нес себя над землей, забыв про все и всех, и не понимал где я, на каком свете... Да и не хотел понимать.
Внезапно лес закончился, и мы увидели озеро.
Все, конец пути. Теперь только назад. Все как-то разом загалдели, вытаскивая свои сокровища, хватая и рассматривая чужие находки, ахая и охая от избытка чувств.
Е-ма-е!!! Как же нам было хорошо.
Хеля, вцепившись мне в локоть, что-то тараторила радостно улыбаясь. Дитер тянул нас на ближайший от воды холмик под соснами, размахивая руками и морща лоб. Димыч, утвердительно кивая ему в ответ, легонько подталкивал немца в выбранном направлении, стремясь хотя бы ненадолго остаться наедине со своими богатствами. И тот пошел, беспрестанно оглядываясь и уже привычно поправляя лопату на плече.
Потихоньку возбуждение стало спадать, и мы вспомнили про чай. Загудел газ в горелке, котелок с водой оседлал баллон, а Змея со сноровкой бывалой хозяйки стала раскладывать заедки.
И тут на бивуак, ввалилось привидение...
Бледный, шатающийся господин Кляйн, на заплетающихся ногах подошел к нам и, слабо махнув рукой в сторону холма, громко икнул. Мы, после секундной оторопи, молниями метнулись наверх и, оставив далеко позади умирающий призрак Дитера, задыхаясь, сгрудились вокруг добротной, квадратной ямы почти метровой глубины.
На дне ее стоял, потемневший от времени, в прозелени от мощных медных полос окантовки, крутобокий и притягательно осанистый сундук.
Глава четырнадцатая. ... и сказано было мне...
Мы одновременно опустились на землю, не сводя зачарованных взглядов с находки. Сердце норовило выскочить из гортани, и я до сих пор недоумеваю, почему ему это не удалось. Послышался шорох шагов подошедшего первооткрывателя.
- Тебя как сюда вообще занесло, чудо заморское? - обернулся Димыч на немца.
- Я же вам говорил, что здесь какой-то непонятный сигнал. А ты порекомендовал проверить. - ответил начавший приходить в себя Дитер.
- Я? Порекомендовал? - искренне удивился напарник.
- Да ладно, ерунда это все. Доставать-то будем? - привлек я внимание друзей к более насущному. И взглянул на Мелкого.
- Давай, лезь. -
Тот отшатнулся испуганно.
- Почему я? А вдруг я что-то сделаю не так? Нет. Димыч, давай ты. -
Избранный депутат, помедлив секунду, решительно нырнул во влажную песчаную яму. Вскоре оттуда показалась рука и, красноречиво сгибая-разгибая пальцы, потребовала лопату. Инструмент незамедлительно был предоставлен, и вновь томительной резиной потянулось ожидание. Лопата выскочила из провала и, едва не зашибив Хелю, плюхнулась на пригорок. Затем, оттуда же из глубины, энергично полетели полные пригоршни песка.
Наконец Димыч заерзал, устраиваясь коленками поудобней, выгнул спину дугой и с натугой попятился, раздвигая нас монументальным задом. Белому свету явилась верхняя часть туловища нашего соратника, венчаемая головой со свекловичного цвета рожей от прилившей к ней крови и с прижатым к груди сокровищем.
- Вот, - просипел он, бережно ставя сундук на траву и не отводя от него взгляда, машинально стал отряхиваться от изобильно обсыпавшего его песка.
Я завороженно протянул руку к извлеченной древности, намереваясь смахнуть с нее остатки грунта, и тут же был остановлен резким жестом Димыча. Сопя, он извлек из очередного своего кармана нетронутую упаковку хэбэшных перчаток и с укоризной раздал каждому по свежей паре. После чего мы трепетно, боясь лишний раз прикоснуться к почерневшим от времени доскам, не торопясь освободили находку от всего налипшего мусора.
Это был даже не сундучок, а скорее - ларец. Великолепно сохранившийся, на вид чрезвычайно прочный, размерами чуть больше обычного дешевого принтера. Весь перепоясанный солидными позеленевшими, медными полосами старательной оплетки, увенчанный фигурной, медной же, литой ручкой, он завораживал и будил безудержный полет фантазии.
- А как его открывать? У нас же нет ключа? - вернула нас в реальность Хеля, углядевшая на боку ларца проушину скважины.
- А хоть бы и был. Толку-то... - отозвался Димыч, сдвигая находку в сторону и берясь за лопату.
- За столько лет в земле, замок закис вусмерть, если вообще еще живой. Отойдите, не мешайте, - отогнал он нас от ямы, быстренько ее закапывая и любовно разравнивая песок на поверхности.
- Да, ребятки. Придется потерпеть до машины. Там чего-нибудь придумаем с... ключом, - подвел я итог, предлагая завершить поиск и направиться прямиком в лагерь.
В молниеносном темпе собрав нетронутую еду и вылив из котелка остатки почти полностью выкипевшей воды мы, сбившись в кучку как озябшие воробышки, несли по очереди нежно прижимаемый к груди ларчик. На спотыкавшегося изредка очередного носильщика, смотрели как на серийного маньяка - убийцу малолетних монахинь.
Обратный путь ощущался бесконечным.
Наконец показалась машина и приплясывающий возле нее, вырвавшийся вперед на последних метрах Димыч, размахивающий какой-то железкой.
Приняв ларец из моих натруженных рук, он аккуратно поставил его на расстеленную загодя на земле свою куртку и философски воззрился на петли.
- Я думаю так, - глубокомысленно изрек медвежатник-любитель.
- Шлифанем надфилем головки клепок на петлях и дело с концом. Замок ломать жалковато. Вдруг он еще не совсем труп. Да и ларчик - зачетный сам по себе. Чего корежить приятную вещь? А клепки - фигня. Замастрячить новые из того же шмурдяка, которого дома - ведрами, как два пальца об асфальт. Так? -
Я согласно кивнул. Димыч взялся за работу.
Через двадцать минут ювелирной работы, освобожденные петли нехотя выползли из посадочных гнезд, аккуратнейшим образом отжатые от задней стенки димычевым ножом. Сделав глубокий вдох-выдох он, чуток расшевелив крышку, просунул лезвие ножа в наметившуюся щель под ней и, убедившись, что больше ничто не препятствует предстоящему созерцанию таящихся в пока еще закрытом чреве ларчика сокровищ, приподнялся и трубным гласом Деда Мороза приготовившегося одаривать своих маленьких засранцев-почитателей всеми благами мира, пророкотал.
- Прошу, - и тщательно отряхнув руки, подтолкнул Дитера к замершему от своей неожиданной беззащитности сундучку.
Немец, затаив дыхание, встал на колени с лицевой стороны ларца и аккуратно взявшись за дальние углы крышки, медленно потянул ее на себя открывая нам дремлющую вековую тайну.
Четыре головы, заслонив солнце, сомкнулись над раскрытым хранилищем добытых сокровищ.
Внутри, занимая практически все пространство, лежал объемистый сверток. Я аккуратненько приподнял его на вытянутых руках и кивнул Димычу на Ниву. Тот, моментально содрав с остолбеневшего Дитера куртку, расстелил ее на капоте и, придерживая меня за локоток, бережно проводил к машине.
Уложив находку, я стал разворачивать нечто, напоминающее тонкую, темную замшу, расползающуюся у меня в руках.
- Аккуратней, каззел. - ласково прошипел напарник. Я не отреагировал, продолжая работать. После замши, пришел черед следующей "одежки", в образе такой же темно-бурой рухляди, но вроде как бумаги в какой-то засохшей пропитке.
Наконец нашим глазам предстал тускло серого цвета брусок, размером примерно с три кирпича уложенных, как костяшки домино в ладони.
- Книга, - ахнула Хеля, чуть коснувшись пальчиком боковины и почувствовав нежной кожей неровные ребрышки спрессованных страниц.
Димыч провел очередной чистой перчаткой по матово серой поверхности, бугрящейся кабошонами самоцветов и жемчугом зерни.
- Мать моя женщина! Вот это оклад! - ахнул он, нависая над книгой.
- Это что же за рыбку мы выловили? -
Я обдумывал варианты и, наконец, решился.
- Слушайте, ее нельзя открывать. Сами понимаете - древнючая бумага, свет... Загубить можем. -
Народ робко, но запротестовал. Хеля озвучила волю большинства.
- Ну, давайте в одном месте попробуем открыть, чтобы хотя бы попытаться узнать, что мы нашли. Я же не доживу до города, просто умру от любопытства. Вы сможете разобраться в старом русском языке?
- А хрен его знает? - чистосердечно признался я.
- В датах еще попробую, а в тексте - вот так сразу, с кондачка... Вряд ли. Там же почти все без огласовок, предложения - через раз без пауз. В общем так. Если открывать, то первую, или последнюю страницу. Там должны быть даты и что-то типа оглавления... надеюсь. - раздираемый противоречивыми желаниями, капитулировал я.
- Так, Хеля. Готовь фотик, прицеливайся на книгу, я попробую открыть начало и конец. Как только открою, ты делаешь три снимка каждой страницы. Локтями упрись на капот, чтобы руки не дрожали. Дитер, делаешь то же самое, только видео. Понял? Димыч, поищи, во что ее упаковать потом. Наши непромокайки сгодятся, еще скотч и маленький рюкзачок. Нож дай. И поживее, ребята. Ну, нельзя так с ней, понимаете? -
Народ засуетился, озабоченный приготовлениями. Вскоре все было готово. Немцы встали прямо перед книгой, нацелившись на нее своими смартфонами, а я чуть сбоку. Подумав, снял перчатки. Выдохнул и обушком лезвия подцепил серебряную доску обложки, помогая себе кончиками пальцев левой руки.
Нехотя приподнялась доска, открывая титульный лист. Я впился взглядом в открывшуюся страницу, пытаясь определить, из чего она сделана. Защелкали-зажужжали фотики.
- Все. Готово, - отчеканила Хеля.
Я медленно опустил обложку, перевернул книгу и мы, уже гораздо увереннее, повторили процедуру. Тщательно упаковав находку, убрали ее в салон и стали рассматривать фотографии. Получилось великолепно. Немцы завороженно любовались на приоткрывшую свои странички тайну, а мой взгляд выискивал даты. Масло в голове начинало закипать, но общая картинка уже вырисовывалась. Решительно забрав у Хели ее мобилу, я попросил у всех минуточку внимания.
- Значит так. Излагаю свою версию, - состыковывая остатки пазлов в голове начал я.
- Это не бумага, а пергамент. То есть рукопись. Рукопись на дорогущем пергаменте, тем более в таком окладе - баснословно дорогая штука по тем временам и заказывать ее после возникновения печатного станка - идиотизм. Значит, выпущена она до изобретения печати. Шрифт старославянский. Значит книга - русская.
Дальше. Иван Федоров открыл свою типографию в тысяча шестьсот лохматом году. То есть наша находка изготовлена раньше. Далее. Светской литературы в те годы, да еще в рукописях, не существовало на Руси в принципе. Как и любой другой, в общем-то. То есть это церковная книга. С огромной долей вероятности - Библия или Евангелие. Судя по объему, во всяком случае. Рукописных изданий этих книг в мире - по пальцам пересчитать, а то, что мы ее нашли, не лезет ни в какие ворота. Этого просто не может быть.
Дальше. Поскольку мы на вологодчине, то, скорее всего это новгородская рукопись. Пока мне ничего в голову, кроме Геннадиевской Библии не приходит. Хотя она вроде как на бумаге написана. Это самый конец пятнашки. Мрак. Давайте мы с Димычем спокойно поищем дату.
Ребята притихнув, кивнули. Я забрал дитеровскую мобилу и всучив ее другу, обозначил цель поиска.
- Значит так. ВРП-шные полушки помнишь? - Димыч обидевшись, разинул было пасть, но я вовремя спохватился.
- Извини. Значит, ищем "ящерицу"- знак тысячи. Потом группу из трех-четырех букв. Сверху, возможно "шлагбаум". Моя первая страница, твоя последняя. Поехали, - и мы сунули носы в дисплеи.
- Есть! - рыкнул Димыч и ткнул мне в лицо своей мобилой. Я впился глазами в экран и зашевелил губами.
- Так. Ящерица, зело, ферт, какая-то зюзя и добро. - Мой лоб не просто сморщился, а напоминал зад престарелого шарпея.
- Дата, понятно, от сотворения мира. Зело, это шесть - зуб даю, ферт - пятьсот, а дальше хоть убейте, не знаю. То есть шесть тысяч пятьсот какой-то год. - Я вспотел. Димыч парил рядом, как загнанный локомотив. Считал он гораздо быстрее меня.
- Минус, грубо пять тыщ пятьсот, получаем десятый век с хвостиком. То есть одиннадцатый век. Вилы, - прохрипел он.
- Вилы, - подтвердил я обреченно.
- Евангелие одиннадцатого века?! Лучше бы мы пару мешков петровских рублей нашли. Не так дорого конечно, но зато гораздо ликвиднее. - сразу врубаясь в тему, помрачнел Димыч.
Хеля, дрожа от нетерпения, засыпала меня вопросами.
- Почему Евангелие, а не Библия? Откуда уверенность в том, что это именно пергамент? Ты эксперт? Почему вилы? -
Я, чувствуя свинцовую усталость в голове и смутную маету в душе, вяло отмахнулся.
- Погоди. Мне перекурить надо, с мыслями собраться. Пять минут помолчим, ладно? - и вытащил сигареты. Все, спохватившись, закурили. Я, пару раз затянувшись, потихоньку стал распутывать очередной мохнатый клубок мыслей в башке.
- С Евангелием - самое простое. В те годы русской Библии вообще не существовало. По-моему, Геннадиевская и есть первая. Во всяком случае, из дошедших до нас. По пергаменту я не эксперт. Я эксперт по оводам. -
Ребята недоумевающе взглянули на меня. Димыч с материнской нежностью приложил свою клешню к моему лбу. Я мотнул головой, стряхивая непомерную тяжесть.
- Ну чего уставились? Ну, шлялся я по молодости в Якутии, видел там ровдугу. Замша такая оленья. В ней дырки от укусов оводов, пауты по-сибирски. Они оленям шкуру прокусывают и в мясо свои личинки откладывают. Чтобы те родились сразу на продовольственном складе. Якуты оленя кушают, из шкуры замшу делают, а дырки остаются. Два таких маленьких прострела - на последней странице, сами посмотрите, - ткнул я пальцем в дисплей.
- А пергамент - та же шкура. Только выделка поизящнее. Теперь по поводу вил. Начну сначала. Ребята, мы нашли клад. С большущей буквы К. По нашему договору, он делится на всех в оговоренных пропорциях. Так? - Немцы дружно кивнули, Димыч тоскливо посмотрел в сторону. Ребят ему было искренне жаль. Начиналось самое трудное и неприятное. Я собрался.
- Каждый имеет право голоса, но основной - Дитера. Это его находка. Дитер, слушай меня внимательно. Это - из страны уйти не должно. -
И показал рукой в салон.
- Продаваться тоже не может. Ты понимаешь? Хватит с нас Синайского кодекса, - он, кивнув, ободряюще посмотрел мне в глаза, и у меня отлегло от сердца.
- Сдавать государству, тоже не выход. Скорее всего, книгу по-тихому попытаются толкнуть, самое позднее через полгодика. На свою же голову. Я думаю, ее надо вернуть церкви. Но не абы кому, а настоящему священнику. С именем, ба-альшущим авторитетом и доброй славой. Такой есть. Лично знаком. Ну а все остальное - совсем просто. Кстати. А что думает наша дама? - я, повеселев, посмотрел на Хелю.
- А дама не возражает. Но все равно любопытно, сколько она может стоить? И что это за история с Синайским кодексом? - светло улыбнулась Змея.
- С кодексом - обычная история. Был наш, стал ваш. В первый раз официалы мощно бомбили музеи и церкви, еще при Сталине. Ну и втюхали англопупам старейшую библию в мире, за стольник косарей ихних фунтов в 1933 году. Себе пять страничек на развод оставили и все. Обычное дело - государственные интересы, епть. А сколько стоит наша, мне сложно даже представить. Какие-то дикие миллионы. Баксов. Подозреваю, что лет сто уже подобные вещи просто не продаются. Ну, вернее с 1933 года.
Поэтому цену можно запрашивать любую. Но конца торгов никто из нас не увидит. Без вариантов. И тел никто не найдет. Такие раритеты в руках частника, это смертный приговор без исключений и права обжалования. А так же для всего его ближнего круга родных и знакомых. Просто так, на всякий случай. Так что... -
- Не жили богато, не фиг начинать, - резюмировал Димыч и ухмыляясь облапил Хелю.
- Что, маркиза, профукала свое богатство? -
- Кто знает... Поживем - увидим, - протянула загадочно девушка и сквозь длиннющие ресницы обожгла ничего не подозревающую жертву, прицеливающимся взглядом.
- Ну что, на чаек сподобимся? Время позволяет. Или... погнали наши городских? - поинтересовался я чаяниями народных масс, отходя от машины и облегченно потягиваясь.
- Я бы попила, - на всякий случай, моментально вживаясь в образ умирающей от голода сиротинки, отреагировала Хеля.
- И вопросов еще куча. А в нашем пепелаце, да по местным дорогам, какие разговоры? Только успевай закрывать рот, чтобы пломбы не повылетали. - Мы восхищенно зааплодировали, оценив перл. А Змея, в благодарность, сделала такой книксен, что по- моему, даже валяющиеся в беспорядке по лагерю лопаты, попытались встать торчком.
Мужики мгновенно мобилизовались и раскатали дастархан. Вскоре мы прихлебывали оказавшийся очень кстати чаек с непритязательными бутербродиками.
- Ну, спрашивай. Ч-черт! - зашипел обжегшийся горячим чаем Димыч и выпученными как у Дромозеки глазами, попытался разглядеть ошпаренную нижнюю губу. Хеля смешливо фыркнула и кокетливо изобразила задумчивость.
- Ну, например... - неторопливо протянула она.
- Понятно, что мы уже все решили и решили правильно. Но почему бы не попробовать смоделировать еще какой-нибудь, компромиссный вариант. Такая, знаете, гимнастика для ума.
- Как хотите. Мне - неинтересно. Я думаю, мы приняли оптимальный вариант. И мне это чертовски по душе. Хотя и идет вразрез со многими устоявшимися в голове стереотипами, - равнодушно покачал головой Дитер. Одобрительно хмыкнувший Димыч, очень по- свойски ткнулся в немца плечом и, согревая его взглядом, протянул пачку сигарет. Мелкий благодарно закурил.
Я, чтобы убить время и не огорчать нашу красавицу, предложил.
- А давай ты будешь выдвигать свои версии альтернативы, а мы постараемся добросовестно их обмозговать? Годится? - Она кивнула и, аккуратно подбирая слова, потянула ниточку.
- Ну, например. Почему вариант - абсолютно легально сдать все государству, вам представляется таким уж безысходным? Ведь если приехать не в полицайамт, а в мэрию какого-нибудь крупного города по пути домой... Ну, есть ведь шанс придать процессу передачи книги, незамалчиваемый впоследствии характер? То есть нейтрализовать корыстные побуждения местных властей. А значит, запустится механизм легального оформления находки, и мы сможем претендовать на законное вознаграждение. Не так ли? - Хеля с интересом взглянула на меня. Я с трудом сдержал скептическую ухмылку и постарался изобразить участливое сожаление.
- Нет. Ни одного шанса. Если мы доведем до властей гарантированную уникальность находки и, стало быть, ее запредельную рыночную стоимость, жить нам - останутся часы. Дальше пятидесяти километров от города уехать нам не дадут. Все будет просто и незатейливо - ДТП с неопознанным Камазом-миксером и четыре хладных тела в рваной мешанине железа на обочине.
Самый мягкий, но нереальный вариант в нашей ситуации, это предельно честный чиновник (?) среднего ранга, с которым будет первый разговор, потому что до сановного тела мэра, без подтвердившейся важности встречи, нас никто не допустит. И этот чиновник честно запускает процедуру оформления. Первое - он просто-напросто еще один покойник. Второе - нас интенсивно начинают трясти менты на предмет утаенных сокровищ, потому что никто не поверит, что мы себе ничего не открысятничали. И задерживают на вполне законных основаниях. А после пары суток в пресс-хате, мы будем готовы рассказать и подписать все что угодно. Правда, это будем уже не мы, а скулящие куски мяса.
За это время подчищаются все концы, а даже если инфа и просочится наружу, то тут же выяснится, что какие-то чудаки приволокли дешевую подделку и громко требовали признать ее оригиналом Декларации о независимости США. Когда твое консульство обо всем этом узнает и примчится выручать тебя и Дитера, вам все это будет уже глубоко по барабану. Предъявленные вами паспорта стопроцентно исчезнут, и фигурировать в деле вы будете как лица БОМЖ, требующие признать себя папой римским. Да и не будет, скорее всего, никакого дела. Как и нас. Так оно спокойнее, знаешь ли. Серьезные деньги - серьезные люди.
Чисто теоретически, мизерный вариант проскочить между этими жерновами и даже уцелеть, есть, конечно. Но. Ты готова поставить на кон свою жизнь? А наши? -
Девушка отрицательно покачала головой. Задумалась.
- Ну, хорошо. А если все-таки попытаться задействовать наши каналы и вывезти книгу, с целью найти какой-нибудь солидный русский фонд, который сможет и легализовать возвращение находки на родину и учесть наш финансовый интерес? - взвешивая каждое слово, произнесла она.
- Тогда ты, даже в случае нашего согласия, гарантированно теряешь нас как друзей. Потому что должна будешь думать о супер-весомых гарантиях со своей стороны и раздражаться, что они нас не удовлетворяют. А таких гарантий у тебя просто не может быть. И вообще, когда один человек с пеной у рта вынужден доказывать другому, что он хороший и ему можно верить на слово - дружбе конец.
Дальше. Какие такие надежные каналы у вас есть, чтобы их можно было задействовать либо втемную, либо с гарантированным соблюдением тайны? Сопоставь их с уровнем находки. Особенно учитывая ваш национальный спорт - повальную склонность к стукачеству. Простите, не хотел обидеть. И еще.
Зачем ехать из Питера в Москву, через Нью-Йорк? Книга и так гарантированно останется в стране, в надежных руках. По сути, мы просто вернем ее хозяину. Верующим людям, для которых наша находка будет иметь только одну ценность - духовную.
Пойми. Любой другой вариант, кроме уже выбранного, предполагает ответной ставкой нашу собственную жизнь. А за что? За эфемерную возможность искупаться однажды в шампанском? Извини. Я себя ценю несколько дороже.
А так нам остается чистая совесть, наша грешная жизнь в целости и сохранности, и бесценная дружба. И кроме того, Хеля, за нас, всех четверых, многие и многие тысячи светлых людей молиться будут! Кому как, а мне этого за глаза и за уши. Даже много. Я не прав? - Змейка, соглашаясь, слабо улыбнулась в ответ, а Дитер встрепенулся и непривычно, чисто по расейски ухмыляясь, заговорил.
- А знаете, очень смешно, но я поймал себя на абсолютно нелепой мысли. Витя говорил очень по-немецки, безупречно аргументируя сказанное и технически грамотно расставляя акценты. А я его слушал очень по-русски. И думал.
- И когда же тебе надоест тянуть кота за гениталии? Ну, реально - запарил. -
Через секунду тишины, берег озера взорвался от сумасшедшего хохота. Димыч, трясясь как в падучей, лупил себя кулаком по коленкам и, через раз, Дитера по макушке. Я, содрогаясь от не дающего вздохнуть смеха, отказывался верить собственным ушам и не в силах произнести ни слова, жестами просил девушку повторить. Дитер счастливо ржал вместе с нами.
- Хеля! - прорыдал Димыч.
- Ты все точно перевела? -
- Я очень хороший специалист, мальчики. Очень! - заражаясь всеобщим весельем, прыскала в кулачок девушка.
- Братан! Ну я же тебе говорил, что у нас земля живая! - сграбастал подельник немца в свирепые объятия.
- Погоди, еще женим тебя на какой-нибудь козырной нашей тетке, совсем на человека похож станешь. -
Дитер внезапно посерьезнел и как-то очень просто сказал.
- А вот это, с некоторых пор, моя мечта. -
............
- Ну что, други мои, по машинам? - привычно изобразил я рыночного глашатая. Все как-то разом подхватились и стали доупаковывать Ниву, и наводить окончательный блеск на готовившейся вновь осиротеть полянке.
- Последний вопрос, - подошла ко мне Хеля.
- Как все-таки поточнее узнать, что же мы такое нашли? Ну, чисто по-женски, любопытно до обморока. -
Я ободряюще погладил ее по плечу.
- Узнаем. Обязательно. Дай только на трассу выехать и связь поймать. В инете есть сканы всех рукописей, хранящихся в гос.фондах, музеях и церковных библиотеках. Тем более, что в нашем случае поиск предельно упрощен. Рукописи Евангелие одиннадцатого века в русской редакции существуют, в лучшем случае, в пяти-шести версиях. Или я найду аналог, или у нас неизвестный ранее экземпляр. Мне нужно будет от силы полчаса времени. Кроме того, отец Василий, наверняка даст развернутую консультацию по нашему вопросу. Потерпишь? - девушка благодарно кивнула и отошла к машине.
Вскоре наш застоявшийся рысак, бодро месил кашу колеи по направлению к отчему дому.
И снова нас нещадно мотало по салону, но притерпевшиеся пассажиры, приобретя необычайную цепкость, вполне освоились и даже умудрялись высматривать в залепленных грязью окошках достойные их внимания осколки пейзажей.
Закончился разбитый проселок, пошла грейдерка - предвестник цивилизации и маячившего где-то на горизонте асфальта. Димыч, уткнув нос в планшетник, выискивал кратчайшую в паутинке дорог, стремясь согласно моим вводным вывести пепелац на нужную трассу. Ребята пытались поймать связь. Я рулил и маялся ответственностью принятого решения.
Машинка выкатилась на берег очередной речушки и я удивленно нажал на тормоз. Дорога упиралась в никуда. Неширокий бревенчатый мост зиял солидным провалом, открывая взгляду любопытствующих полуистлевшие бревна обнажившейся опоры. Мы не торопясь выбрались наружу из салона и как былинные богатыри взгромоздились на берегу, приставляя ладошки козырьком ко лбу, защищая глаза от яркого вечернего солнца. За нашими спинами тянулись гигантские собственные тени.
Я оглянулся. Ни на одном из берегов не было никаких признаков жилья и, стало быть, полностью отсутствовала возможность поспрошать какой-нибудь недалекий объезд, или брод.
- А что ребятки закручинились? Нету тут дороги, нету. Уж давненько как. Повертать придется. - послышалась старушечья бодренькая скороговорка совсем рядом. Мы, чуть не подпрыгнув от неожиданности, с изумлением уставились на махонькую бабулю стоящую возле машины. Хеля, охнув, схватилась за сердце.
- Добрый вечер бабушка. Испугали прямо,- поздоровался я, приходя в себя.
- А не подскажете нам, есть ли тут объезд какой-нибудь? -
Старушка смешливо сощурила выцветшие глазки.
- А чего хошь скажу, милай. Чего ни спросишь. А только ведь забыл, поди, чего поспрошать хотел? Потом-то локотки кусать кинешься, а только поздно будет. Ну да ничего. Локотки - они для того и придуманы. -
Ее горохом рассыпающийся говорок, звонко перекатывался в черепной коробке и абсолютно не давал возможности сосредоточиться на какой-то отдельной мысли. А старушка не переставала бубнить.
- Ты не майся, не майся. Правильно вы все задумали. От большой напасти себя убережете. А тебе соколик и о себе еще подумать надобно. С весны, поди, из рук все валится-то? -
Я недоуменно потряс головой.
- А ты не тряси башкой-то, как мерин стоялый. А лучше ту вещичку, что по весне из землицы поднял, отнеси-ка назад, где взял, да и прикопай поглубже. Негоже ей на свет появляться-то. Великая в ней сила таится. Злая. Много беды наделать может. Она тебя, милок, и точит. А прикопаешь, все помаленьку и наладится. Верно тебе говорю. - дробно тараторила бабуля.
Спохватившийся Димыч мерно загудел.
- Бабуль, а чего это ты нам тут за загадки загадываешь? Знаешь дорогу, скажи. А нет, так и на том спасибо. -
Старушка озорно подбоченилась, глядя на нашего штурмана.
- Ой, силен. Ой, могуч. Ничего не боишься. Хороший какой, го-ордый. Спина прямая. А только тут ведь как - или ты гордыню сломаешь, или она тебя. Будет, будет тебе урок. Вижу. А там уж как сложится. Но ты ведь боли не боишься? Правда разная она бывает, боль-то. Ну да ладно, выпутаешься. -
Димыч нахмурил брови.
- Чего-то ты мать, того... Это с чего ради мне гнуться. Как умею - так и живу. -
- А, ежели, поклон земной, к примеру, отбить сподобишься? А спина-то и не гнется. А? Ты подумай, подумай, милок. Время есть пока, - и бабулька просеменила к немцам. Остановилась перед девушкой, замерла.
- Хелена, говоришь? Смешная-я... Ты, девонька, прикидывай поменьше, а больше сердечко слушай. Оно не обманет. Бабушка твоя послушала и тебе дорогу верную указала. В детках наше счастье, в детках. Мужики они что, вечно воюют где-то, пропадают. А нам деток растить надо. В любви зачатых и любовью согретых. - осыпала она своими скороговорками Хелю и повернулась к Дитеру.
- Ну что горемыка, думаешь спрятался? Думаешь никто не видит, оно и ладно? А от себя-то куда убежишь? Маманька-то любила тебя, звала... А померла одна. Плакала. Простил бы ты ее, сынок. В прощении - сила. И покой. Вижу, плохо тебе. От того и хворюшка приключилась. Погибельная. Доктора они что, им правду говорить совесть не велит. А весны-то тебе и не увидать. Ну да ладно, помогу. Ты ведь и не жил еще совсем. Разве ж это жизнь была? Так, брел куда вели, как бычок на привязи. Только смотри у меня, не оплошай. Я ведь не от каждого смертушку-то отвожу. Понял как дышать полной грудью, так и дыши. - она подошла к замершему немцу и ткнула его сухонькой щепотью в правую грудь.
- Вот так оно и ладно будет. - и обернулась к нам.
- Ехать вам надобно ребятки, раз к утру в городе быть хотите. А только все равно не успеть вам. Ну да ладно, совсем заболтала вас старая. Езжайте уж.
Мы как завороженные побрели к машине. Наши тени послушно втянулись в салон и я заводя двигатель, приоткрыл окошко и трогаясь, спросил запоздало.
- Откуда ты такая взялась, бабуля? -
Она, семеня вдоль дороги, прочастила неохотно.
- Откуда, откуда... Любопытный какой. Оттуда. От дедушки. Каждому дедушке, милок, своя бабушка полагается. Не знал? И не казнись ты, не майся, за тех полшажка не сделанных в дальних горах. Не трусость то была - мудрость древняя. Она тебя и отвела тогда от края. Есть в тебе эта искорка. Береги ее. Пригодится еще не раз. Вижу. Езжай, давай, - и я тронул газ, разворачиваясь и набирая скорость. Вслед нам донеслось.
- И прекратите мне старика спаивать. Ишь, взяли моду... Он же только зимой в себя приходить начинает. Прям, как дети малые...
Мы ехали молча, пытаясь переварить услышанное. Я на секунду обернулся назад. Дитер слепо уставился на грязные потеки на стекле. По лицу его текли слезы. Хеля, съежившись, забилась в уголок, выставив перед собой сцепленные в замок пальцы... Я вспомнил.
Задыхаясь от ощущения неизбежной потери, резко ударил по тормозам и, в два приема развернув Ниву, понесся обратно. Димыч уколол меня понимающим взглядом и промолчал.
Через минуту мы вновь стояли на том же месте. Вокруг, насколько хватало глаз, на обоих берегах - никого.
- Тень, - мрачно сказал Димыч.
- Что тень? - обернулась к нему девушка.
- У нее не было тени. Поехали. -
Я молча взял димычеву руку и аккуратно укусил ее за локоть.
И мы поехали дальше.
vBulletin® v3.7.4, Copyright ©2000-2014, Jelsoft Enterprises Ltd. Перевод: zCarot